32 Разрушенные границы

 

Губернатор удивленно подскочил с места, а Генри Хартголд замер в растерянности, крепко сжав руку Джоанны.

– Помилуй боже! Что стряслось! Уильям, Анабель?! Как вы оказались здесь? – встревоженно заговорил мистер Стэнфорд.

– Дядя, этот человек – пират и мерзавец! – указав на гостя, выпалил Уильям. – Он захватил судно, на котором мы шли. Ужасно обращался с нами и собирался получить выкуп за нас!

Губернаторша взвизгнула, схватившись за грудь, и, запрокинув голову, потеряла сознание, обмякнув в кресле, но на нее мало кто обратил внимание. Лишь дворецкий подбежал к ней и начал приводить в чувство.

– Уильям, мальчик мой! – возмутился мистер Стэнфорд и быстро подбежал к племяннику. – Это какое-то безумие! Я знаю капитана Эдвардса уже давно, но… неужели…

– Дядя, не называй его так! Это Генри Хартголд – пират и преступник! Немедленно арестуйте этого негодяя! – гневно воскликнул Уильям.

Губернатор сперва растерялся и на миг задумался, опустив голову, но потом обернулся на своего дорогого гостя, с которым его долгие годы связывали грязные дела, и безнадежно покачал головой.

– Стража! – вдруг закричал  мистер Стэнфорд, и в дверях через считанные секунды появились два вооруженных офицера. – Арестуйте этого человека! Это опасный  преступник, пират и мерзавец! Ему не место в моем доме!

Капитан Хартголд вдруг разжал руку, и Джоанна наконец вырвалась, отпрянув от него, и прижалась к стене. Самообладание, в котором пребывал пират, поразило девушку. Он не возмущался и не боролся, а просто сдался на милость правосудию и дал себя заковать в кандалы. Лишь украдкой он гневно взглянул на Джоанну последний раз, и вскоре его увели под конвоем.

Девушка одиноко стояла в стороне, долго наблюдая за воссоединением чужой семьи, чувствуя себя не в своей тарелке. Миссис Стэнфорд быстро оправилась от обморока и только ахала, плача от пережитого ею испуга, и целовала спасенных племянников.

Джоанна не могла разделить с ними этот момент радости. Даже напротив, ощутив долгожданную свободу, она вдруг почувствовала привкус непонятной горечи. Нахлынувшие переживания застали девушку врасплох, и ноги ее подкосились от слабости.

– Джоанна, – заметив наконец ее, обратился Уильям и поспешно подошел к ней ближе.  – Ты здесь? Как тебе это удалось?

Девушка подняла на него растерянный взгляд и сквозь тяжелое дыхание заговорила:

– Когда я обнаружила что вы бросили меня, я очень испугалась… ведь я надеялась… что вы меня не оставите…

Молодой человек сглотнул, очевидно проклиная сам себя:

– Прости меня… У меня не было выбора...

– Когда капитан Хартголд узнал, что вы сбежали, он сильно разозлился… Он обвинил меня во всех грехах… И мне ничего не оставалось делать, как выпрыгнуть за борт и добраться до берега вплавь. Я думала, я не смогу.

– Джоанна, той ночью нас освободил Питер Конли, и мы не могли задерживаться. Нам пришлось уйти.

– Вы знали, как мне плохо там… – еле дыша, сказала она.

– Да, к сожалению, этот поступок меня не красит, но я бы обязательно вернулся и вызволил тебя. 

– Я опоздала всего лишь на минутку, – чуть не плача, тихо сказала она.

– Мне так жаль, Джоанна…

– Ничего тебе не жаль! – гневно вскрикнула девушка и, отпихнув его от себя, выбежала из комнаты, оставив за собой распахнутую дверь.

Джоанна выбежала на улицу, где ее ослепило жаркое полуденное солнце. Она помчалась вдоль сада и, спрятавшись за высокими цветущими розами, опустилась на траву. Гнев вспыхнул в её сердце мощным пламенем. Джоанна едва сдерживалась, чтобы не вскрикнуть от злости. Она сжала зубы и нахмурилась.

Её предполагаемый герой так и не явился на белом коне, а главный враг наконец понес заслуженное наказание. Однако что именно из этого причинило ей такую глубокую душевную боль, оставалось загадкой для неё самой.

Она еще долго слонялась в саду, изучая порт издали. С этой возвышенности из губернаторской резиденции город был как на ладони, и казалось, он находился совсем близко. Сейчас, подумалось ей, в городе творится беспредел, и пираты наверняка устроили там дебош в поисках сбежавших пленников. А что они сделают, когда узнают, что их капитана схватили власти, ей страшно даже было представить.

Мало-помалу гнев ее растворился в солнечном дне, но тревога, засевшая в груди, так и грызла ее изнутри. Услышав чьи-то шаги, девушка тут же отвлеклась от своих безрадостных раздумий и, оглянувшись, увидела Уильяма. 

– Джоанна, вот ты где! Я говорил с дядей, – начал он, – по поводу твоего возвращения домой. Не переживай об этом, он всё возьмет на себя. В порту как раз стоит торговое судно, с капитаном которого он очень хорошо знаком. Ты сможешь отправиться в Баттаун в ближайшее время.

– Что ж, это приятно слышать, – равнодушно ответила она.

– А насчет Генри Хартголда, уже на этой неделе состоится суд. Так что он и его соратники получат по заслугам. Но прежде чем отчалить домой, тебя попросят выступить в суде.

– Что я должна сделать?

– Ты должна будешь подтвердить что схваченные люди являются пиратами. Я сам буду участвовать в их поимке и буду выступать в суде. Я сделаю всё, чтобы каждый из них получил по заслугам.

Джоанна задумалась на некоторое время и подняла на него холодный взгляд:

– Я согласна.

– Ну вот и хорошо. Нельзя терять ни минуты, пираты с «Доброжелателя» рыщут сейчас в городе. Надо схватить их, пока они не поняли, что их капитан в Бастерд Гил.

– Бастерд Гил? – вдумчиво переспросила Джоанна. – Это крепость?

– Да, и весьма надежная. Ему никогда не удастся выбраться. Путь из нее идет сразу на виселицу.

Джоанна потерла шею, будто веревка стянула ее горло.

– Я слышала, что иногда случается такое, что человек долго мучается и может задыхаться так целые сутки, а то и двое. И лучшим исходом будет, если он сломает шею сразу.

– Что ж, надеюсь, его шея не сломается, – насмешливо ответил Уильям.

Джоанна опустила взгляд.

– И я надеюсь... – печально сказала она, а потом резко взбодрилась и вновь посмотрела в глаза Уильяму. – А бывает такое, что пиратов, к примеру, милуют и отправляют на каторгу? Ну, знаете… – запнулась она. – Не убивают.

Уильям вдруг взглянул на ее с укоризной.

– А ты бы этого хотела?

– Я? Я не знаю… – ответила она, стыдясь своих чувств.

– Бойся своих желаний, Джоанна. Такие люди, как Генри Хартголд, не имеют жалости, а значит, и их жалеть не стоит. Они не оценят и не поймут, они не скажут спасибо, они растопчут и уничтожат. Поверь мне.

– Я сама решу, чего мне следует бояться.

 

Ночью, лежа в теплой постели, Джоанна ворочалась, не находя себе места, слушая как в окном бьет сильный дождь и шумят пальмы. Занозой в голове сидела мысль, которая в край измучила девушку. Мысль о том, что, каким бы негодяем капитан Хартголд ни был, его смерть Джоанне не принесет успокоения, а вероятно, станет причиной ее боли и новых слез. Ей было стыдно за эти чувства, но она их не выбирала. Она пыталась ругать себя, пыталась оправдаться, но голоса в голове начинали кричать, и она внезапно вскочила с кровати.

Наспех она оделась в свежевыстиранную прежнюю одежду и торопливо подбежала к окну. Прижавшись к холодному стеклу, девушка посмотрела в темноту сквозь текущие реки воды и открыла окно. Шагнув вперед, она залезла на подоконник и, попав под проливной дождь, тут же скользнула вниз, спрыгнув с первого этажа белокаменного дома.

Когда она добежала до ряда цветущих кустарников, то юркнула вдоль них и направилась к высокой ограде. Каменный забор стал неудобным препятствием, но благодаря плющу и выступающим из стены камням она с большим усилием всё же забралась на вершину преграды и прыгнула в темноту.

Грунтовая дорога, по которой Джоанну привезли в этот красивый дом, была единственным верным путем, соединяющим город и резиденцию губернатора. Девушка решительно побежала по ней вдоль высокого сахарного тростника, вглубь шумящей толщи воды. Она бежала изо сил, падая в грязь и вновь поднимаясь, останавливалась и жалела о том, что творит, дрожала от холода, но потом снова набиралась сил и неслась вперед. Прошло не менее часа, когда сквозь дождь она увидела огни портового города. Этот свет поддерживал какую-то малую надежду в ее душе о том, что она не совершает глупость.

Добежав до города, она замедлилась. Из-за обильного ливня здесь, казалось, не было ни души. Но увидев силуэты солдат, Джоанна тут же прижалась к стене дома. Она осталась незамеченной. Добравшись до широкой улицы, она свернула на нее, торопливо изучая вывески, но свет горел далеко не во всех домах, а только в трех, ибо ночь была уже глубокой. Около одного из этих домов, под навесом, Джоанна заметила силуэт какого-то мужчины, и подойдя к нему, узнала лицо пирата с «Доброжелателя». Он стоял с оружием, очевидно, охраняя вход от незваных гостей. 

– Ты чего здесь делаешь? – удивился он и схватил ее за плечо.

– Убрал руки! – возмутилась уставшая Джоанна, еле стоя на ногах, и одернула плечо.  – Мне надо поговорить с Томасом Рэнни.

Перед ней отворилась дверь, и она вошла и в таверну. Оказавшись на пороге, она увидела пиратов, сидящих за большим столом под тусклым светом свисающих с потолка ламп. Все они целый день искали беглецов, и в итоге, утомленные, осели в ближайшей таверне, которую взяли натиском, как у них это принято. Дружно всей командой они повернули головы в сторону того, кто нарушил их покой.

Джоанна, мокрая до нитки и вся в грязи, заплетающимися ногами подошла к их общему столу. Взяв у одного из пиратов кружку с ромом, она опрокинула ее одним махом и звонко поставила обратно, устало облокотившись руками о стол.

– Вы тут, значит, отдыхаете… – запыхавшись, заговорила Джоанна. – А ваш капитан сидит сейчас в башне Бастерд Гил, ожидая смертного приговора. А вас сейчас ищут по всему городу. – С этой короткой речью она молча уселась на скамью, чтобы отдышаться.

Пираты за столом начали тревожно переглядываться и зароптали. Томас Рэнни, сидевший во главе, внезапно поднялся со стула и упер руки в бока.

– А ты… что это? Заговорила?

– По-моему, очевидно, что да… – ответила хмуро Джоанна.

– Ну-ка, девчонка, потрудись объясниться! – возмутился Томас.

 Все за столом снова посмотрели на Джоанну.

– Я всё сказала… Дело ваше – верить мне или нет.

Первый помощник задумался на миг и тут же добавил:

– Надо навестить губернатора, а то как то не по-человечески получается.

– Зачем вам навещать губернатора? – встревожилась девушка. – Я же сказала, что капитана Хартголда держат в крепости!

– Погоди, Джоанна а что ты занервничала? – заинтригованно спросил Томас.

– Я? – испугалась Джоанна. – Ничего! Вы зря потратите время!

Томас насупился.

– Губернатор Стэнфорд – проверенный годами человек, и я никак не могу взять в толк, чего он вдруг так окрысился на нас. Ты! – ткнув пальцем, крикнул он одному из пиратов. – Присматривай за девчонкой. А мы все – на выход! Быстро!

– Эй, вы не можете удерживать меня! – растерянно возразила Джоанна и подскочила с места.

– Я много чего могу, сопля! – ответил первый помощник.

Толпа вооруженных мужчин покинула таверну, и вскоре там остались только перепуганные хозяева заведения и один пират. Он серьезно посмотрел на Джоанну:

– Сядь-ка ты на место, дорогуша.

Джоанна упрямо села обратно, хмуро взглянув на своего надзирателя.

– Я вся промокла. Я хочу согреться, – твердо заявила она.

Пират обернулся к владельцем и махнул им пистолетом:

– Эй, хозяева! Принесите плед и чего-нибудь горячего! Живо!

Хозяин таверны обеспечил девушку всем необходимым и усадил ее у камина. Джоанна извинилась перед ним украдкой за то, что им приходится терпеть незваных гостей, но он не ответил на ее слова и удалился прочь.

 

Глубокой ночью дверь губернаторского дома внезапно затряслась от громких ударов. А когда пираты поняли, что с ними не будут гостеприимны, Томас Рэнни приказал выбить дверь. Вскоре она распахнулась, и первый помощник втолкнул огромными ручищами двух безоружных охранников внутрь. За ними зашло еще человек тридцать пиратов, которые в тот же миг шумно разбежались по большому дому.

Губернатора Стэнфорда вместе с его благоверной спустили в общий холл прямиком из теплой постели. Сам хозяин дома держался мужественно, чего нельзя было сказать о его бедной супруге. Она визжала и плакала, умоляя о милости.

– Ну что, губернатор! Не ожидал гостей? – воскликнул Томас Рэнни.

Следом за четой губернатора привели беглецов Уильяма и Анабель, чему сам первый помощник и все пираты были несказанно рады. 

– Так вот где они были всё это время! А ну-ка, ребятки, вяжите их и уводите!

– Постойте, господа! – испугался губернатор. – Прошу вас, остановитесь! Я дам вам всё, что у меня есть, но оставьте моих племянников! Прошу вас! Мистер Рэнни, я прошу разговора наедине.

Томас напряженно побегал голубыми глазками, оценивая обстановку.

– Что ж! Наедине так наедине…

 

Первый помощник прошел вперед и по-хозяйски уселся в кресло.

– Как же так, губернатор Стэнфорд? Мы тебе, скотине, верили, а ты так подло нас подставил… Арестовал своего давнего друга и нас в дом пускать даже не захотел. Где твои прежние приличия и гостеприимство?

– Вы сами первыми нарушили наш уговор! Вы посягнули на мою семью, а это уже мои личные границы, куда вам не следует соваться. И если вы, мистер Рэнни, человек чести, то вы сию же минуту покинете мой дом и не тронете моих племянников. А капитана Хартголда я вынужден был арестовать, так как хотел скрыть нашу с вами связь, но вы можете забрать его почти беспрепятственно. Я вам даю на это согласие, но не смейте трогать мою семью.

– Черт возьми! – вырвалось изо рта Томаса. – Я чуть было не наворотил делов, губернатор! Однако вовремя ты меня остановил. – Он притих на мгновение, почесал загадочно бороду и осмотрелся. – А не будет ли у тебя в долг немного денег? А то мы поиздержались чутка.

Губернатор еще пуще разозлился.

– Вы меня по миру пустить хотите?! Я и так очень рискую потерять всё! В том числе и собственную жизнь! Не ровен час, и меня повесят за пособничество пиратам.

– Эй, губернатор, без награды мои люди не уйдут, поэтому так или иначе мы свое возьмем. Хочешь ты этого или нет. Так что давай без пререканий, решим всё по-тихому. Нам нужно триста тысяч фунтов стерлингов и капитан Хартголд.

– Ну что ж, в таком случае прошу считать наш договор отныне недействительным. Забирайте деньги, своего капитана – и уходите. И чтобы духу вашего на моем острове больше не было.

 

Ожидание длилось целую вечность. Джоанна то и дело уходила в дремоту, а потом пробуждалась в тревоге. Вдруг на улице послышался шум, и вскоре в таверну с грохотом ворвалось несколько пиратов, во главе которых был Томас Рэнни. Вслед за ними зашел раненый капитан Хартголд. Тяжело дыша, он согнулся пополам от долгого бега, схватившись за бок. Его левое плечо было в крови, а сам он весь был мокрый до нитки. Увидев Джоанну, Генри опешил, глаза его сузились в гневе, а девушка в тот же миг вскочила с кресла.

– Ах ты мерзавка! – возмутился он.

– Спокойно, Генри! – вклинился первый помощник. – Эта девчонка разыскала нас и сообщила, что тебя схватили, поэтому ты сильно на нее не серчай. Она тебе жизнь спасла.

– Джоанна? – пытаясь отдышаться, произнес Генри и внезапно улыбнулся. – Не может быть… – Он подошел к ней чуть ближе и встал, будто боясь спугнуть. – Собирайся, пошли, – махнув, рукой сказал он.

Девушка отступила назад.

– Но я же… помогла тебе. Я думала, мы квиты… И каждый пойдет своей дорогой…

– Она думала! – насмешливо сказал он. – Мало ли, что ты там себе думала! У нас тут, что, джентльменское соглашение о чести и достоинстве?

– Но это нечестно! – вспылила Джоанна, упрямо топнув ногой, и сжала кулаки.

–  А чего ты от меня ждала?

Джоанна поникла. Прав был Уильям, говоривший, что такие люди, как Генри Хартголд, не оценят ее жалости. От этого ей стало не по себе. Она вдруг попятилась, а потом резко развернулась и, бросившись в соседнюю комнату, быстро скрылась за дверью.

Генри тяжело вздохнул от усталости.

– Приведите ее.

Его люди было дернулись, но один из них заговорил:

– Но она же и правда тебя спасла, капитан.

Генри сердито пригвоздил говорящего колким взглядом и оглянул всех своих людей. Никто из них не шелохнулся.

– Ладно, я сам. – Он быстро подошел и уперся в запертую дверь. С размаху ударив ее ногой, он обронил стул, который закрывал вход. Джоанна, взвизгнув от испуга, схватила кочергу и угрожающе направила ему в лицо, а Генри уже спокойно закрыл за собою дверь. – Давай-ка поговорим, дорогая.

– Это нечестно! – закричала девушка. – Я же помогла тебе! Всё кончено!

– Ничего не кончено!

– Но это несправедливо!

– Ну что ж, этот мир несправедлив, – печально заключил Генри.

– Но я рассчитывала на твою честность… – беспомощно прошептала Джоанна, опустив кочергу.

– Тебе опасно оставаться здесь, Джоанна. Хозяева таверны всё знают, милая. Теперь тебе так же, как и мне, грозит виселица. Помогая мне, ты замаралась, и тебе уже не отмыться. Поэтому не глупи, и пойдем уже отсюда.

Он двинулся в ее сторону, но Джоанна, отступив, вновь пригрозила ему кочергой. Думая пробежать мимо него, она было дернулась, однако попалась ему прямиком в руки. Генри схватил ее со спины, и девушка закричала и забилась в его объятьях. В какой-то миг они оказались близко к стене, Джоанна со всей силы оттолкнулась от нее ногами и обронила на спину своего мучителя. Свежие раны заставили Генри зарычать от боли, он попытался схватить обезумевшую от отчаяния девчонку за ногу, но она отбрыкнулась, ударив его сапогом по лицу, и тут же быстро поднялась. Подобрав кочергу, Джоанна со всей силы размахнулась и звонко приложила ею Генри по голове, от чего он вскрикнул и обмяк.

– Капитан, тебе помощь не нужна? – послышался за дверью крик Томаса Рэнни. Джоанна в тот же миг подперла стулом дверь.

– Нет, Том! Мы тут разговариваем! – не вставая с пола, крикнул сквозь зубы Генри, схватившись за разбитый лоб.

– Попробуй только зайти сюда, и я проломлю ему голову! – неистово закричала Джоанна в сторону двери.

– Томас, всё нормально! Она шутит! – крикнул капитан, пытаясь подняться.

Джоанна бесстрашно подошла к нему совсем близко и ударила его по спине. Он вновь беспомощно рухнул на пол.

– Да! Именно! Я шучу! – склонившись над ним, дерзко сказала девушка. – Что не смеешься? Не смешно, да?

Генри кашлянул и вытер кровь с лица тыльной стороной руки, сидя перед ней на полу.

– Да пока не очень… 

– О-о-о! Да неужели? – язвительно удивилась Джоанна, но задумавшись на мгновенье, вдруг хитро улыбнулась. – А может, ты меня поцелуешь, а? Капитан? – передразнила девушка однажды сказанные им слова, на которые она не отважилась дерзко ответить ранее.

– Девочка, да какая собака тебя укусила?! – непонимающе простонал Генри, умоляюще глядя на нее снизу вверх.

Как только он опять попытался подняться, она ударила его в бок, а затем треснула по руке. Он, корчась от боли, повалился на бок и лег на спину, беспомощно прижав к себе покалеченную кисть.

– Не такой-то ты и смелый, когда речь заходит о любви! Не так ли? – яростно повторила она его слова.

– Сука, ты мне руку сломала! – прорычал в гневе капитан. 

– Я тебе и хребет сломаю, если захочу! – насмешливо сказала она. –  А знаешь, что я тебе еще скажу? – склонившись ближе, прошептала девушка, и Генри недоуменно всмотрелся в ее дерзкое лицо. – Нет никакого золота… Я обманула тебя. Всё это время я водила тебя за нос. Так что это ты плясал под мою дудку, а не я… Ну и кто из нас двоих теперь наивная милая девочка, а, капитан?!

Глаза Генри Хартголда распахнулись в изумлении. Он замолк сперва и тихо засмеялся, а потом его смех внезапно перешел в бессильное рыдание.

– Ах ты ж… засранка чертова… – взвыл от горя он. – Я так долго заботился о тебе! Столько людей отправил на тот свет! И всё зря!

– Брось это! Ты делал это ради себя! – вскрикнула Джоанна. – На других тебе плевать!

– Ну знаешь, одно другому не мешает! – возразил он и внезапно притих, устало вытерев лицо от крови. – Что же ты раньше не сказала, что не знаешь, где золото?

– А ты бы мне поверил?

– Конечно, нет! – вспылил Генри. – Но могла бы попытаться хотя бы!

– Я видела, на что ты способен. Я знаю, как ты можешь заставить говорить. Так что не надо мне сказки рассказывать! Я, по-твоему, кто?

Капитан Хартголд озадаченно посмотрел на девушку и растерянно развел руками.

– Ты, Джоанна… мой маленький нежный цветочек.

Брови девушки резко нахмурились, а взгляд загорелся гневным пламенем.

– Это неправильный ответ! – воскликнула Джоанна. – Ты думал, я дура? Что я слабая? Как бы не так! У меня тоже есть гордость! И я умею приспосабливаться и выжидать! Сначала я жалела себя. Винила всех кругом и свою судьбу, но только не себя!  А потом я поняла, что нет ничего отвратительнее, чем быть жертвой. Я сама могу себя спасти. Я сама могу взять власть над своей жизнью, и мне не нужна защита и опора! 

– Что ж, это похвально, – насмешливо заметил Генри.

– Не смей ерничать, я всё еще могу сломать тебе другую руку! – вскрикнула Джоанна, грозя ему кочергой.

– Спокойно, милая… не кипятись. Эта рука мне еще пригодится.

– Я всегда стремилась быть честной и доброй, но какой в этом был смысл? Ведь оказалось, что уважение заслуживают не добротой, а жестокостью! Потому что уважают не тех, кто подает руку, а тех, кто поднимает кулак! И все мои жертвы всегда были напрасны! Зачем мне сдерживать свой гнев, если я зла?! Зачем молчать, когда хочется кричать?! Зачем?! Что я получу за свое терпение? Я лишь привлеку в свою жизнь тех, кто с радостью вытрет об меня ноги! А сейчас посмотри на себя! Как ты хвост поджал, стоило мне показать зубы!

– О, не то слово! – восторженно ответил Генри. – Я в ужасе и даже немного в восхищении, если честно… Я знал, что однажды до этого дойдет. И ты права, Джоанна, честность и доброта – это абсолютно ложные и бесполезные идеалы, придуманные слабаками. Но люди на самом деле по сути своей жестоки. Мы думаем только о себе, и нам глубоко плевать на чужие страдания, хотя мы изо всех сил пытаемся сделать вид, что нам не всё равно, потому что так принято в обществе. Даже когда мы совершаем добрые поступки, мы испытываем это чувство силы и превосходства над слабым, чувство, о котором не принято говорить. Это чувство власти и контроля. И мы тешим себя иллюзиями, что совершаем это ради других, а не ради себя. Поэтому даже за добрыми поступками кроется корысть. Вот это и есть наше истинное лицо. Мы притворяемся, чтобы не дай бог не показаться  плохими в чужих глазах, потому что боимся быть отвергнутыми. Не каждый может себе в этом признаться. Но именно такой ты мне и нравишься. Жестокой и циничной. 

Джоанна села рядом, склонившись над его лицом.

– Я не хотела быть такой и тем более я не хотела тебе нравиться! Ты осквернил и уничтожил всё лучшее, что было во мне. Ты вынудил меня опуститься до этого. Теперь, когда я на дне, я не знаю, куда мне двигаться дальше. Я никогда больше не вынырну и не вдохну свежий воздух и никогда не взлечу в небо. Я не могу здесь дышать на этом дне… рядом с тобой.

– Не волнуйся, Джоанна, – мягко ответил он. – В этой беспросветной тьме под тоннами тяжести ты скоро научишься плавать, как акула.

– Ты прав. Я научусь, но уже без тебя, – тихо ответила Джоанна.

Внезапно она нежно убрала мокрые пряди с его лица, погладила его по щеке и груди, а затем прижалась к его окровавленным губам. Ощутив солоноватый металлический вкус, она облизнула свои губы, не отводя взгляда от его глаз. Генри слабо улыбнулся в ответ.

– Это был прощальный поцелуй, – прошептала она тихо.

– Верится с трудом, – ответил он едва слышно.

– А ты поверь.

Джоанна поднялась с пола и в тот же миг, услышав шаги за окном, она быстро взглянула на улицу. Заметив красные мундиры, она мгновенно прижалась к стене.

– Черт!

Генри попытался подняться, но не смог с первой попытки. Голова его кружилась, он едва держался на ногах. Слабость от потери крови заставляла его ноги подкашиваться, и шум в голове едва позволял понимать происходящее. Он, словно пьяный, дошел до окна, взглянул наружу и тут же спрятался в тени.

– Нам надо торопиться, Джоанна. Назад пути уже нет.

Девушка бросила на него сердитый взгляд и двинулась на выход в общий холл. Капитан проследовал за ней, и, когда он показался перед своими людьми, все ахнули от его вида и зашептались.

– Город кишит солдатами, – начал их капитан, – и нам, вероятно, придется разделиться. Томас, возьми половину ребят, и уходите так быстро, как только можете. Идите к месту высадки через лес врассыпную. Мы – следом за вами. Одни – через главый, другие – через черный выход.

– Генри, посмотри на себя! – возмутился первый помощник. – Думаю, нам лучше не разделяться.

– Я справлюсь. Вместе мы наделаем шуму. А так у нас больше шансов уйти незамеченными. Дайте мне пистолет и саблю. Пришлите за нами лодку на то же место. Мы придем следом за вами.

 

В ночной темноте городские улицы были наполнены тревогой и воинственными криками солдат. Генри внимательно проводил взглядом последнюю группу своих людей, дождался временного затишья и вышел из трактира, кивком давая Джоанне знак, что пора отправляться. Девушка, нервно оглядываясь и пригнувшись, последовала за ним, и они оба, избегая фонарей, двинулись во мрак ночи по слабо освещенным улицам.

Любой шорох за спиной Джоанны вызывал желание оглянуться, но страх и решимость вели ее следом за капитаном Хартголдом. Путь к свободе казался бесконечным, каждый шаг отдалял ее от относительной безопасности трактира и погружал в глубины неизвестности. Но больше всего её пугала необходимость идти за тем человеком, рядом с которым она меньше всего желала оказаться, и от которого предпочла бы держаться как можно дальше.

Генри и Джоанна остановились за углом очередного дома, чтобы перевести дух, когда из-за поворота возникла фигура солдата. Он, тут же узнав беглецов, набрал было в грудь воздуха чтобы позвать подмогу, но прежде чем его голос разорвал ночное молчание, капитан Хартголд рванул вперёд и с неслышимой грацией обрушил на него смертельный удар. Сабля мелькнула в тусклом свете луны, и черная кровь брызнула из шеи солдата.

Джоанна, прижавшись к холодной стене спиной, наблюдала за происходящим с неожиданным хладнокровием. В тот момент, когда капитан обернулся к ней, ожидая увидеть на её лице испуг или осуждение, она лишь кивнула ему, принимая неизбежное как досадное, но необходимое препятствие на их пути.

Они быстро покинули место схватки, исчезая среди деревьев, где лесная тень слилась с мраком ночи. Джоанна шла рядом с Генри, её шаги были уверенны и тихи, как и шаги капитана. Когда они уже почти ощутили прохладу лесных теней, пространство вокруг взорвалось громом выстрела. Генри внезапно рухнул, схватившись за бок, и зарычал от гнева. Отчаяние в его глазах отразилось в сердце Джоанны, но она собрала волю в кулак и с неожиданной решительностью выхватила пистолет у Генри. Преодолевая внутренние сомнения, она поднялась на ноги, всматриваясь в темноту.

 Из мрака черной листвы появился Уильям на лошади, в руках его блестело ружье.

– Джоанна?! – возмущенно вскрикнул Уильям и спрыгнул с седла на землю, гневно наставив ружье на них. – Как ты можешь помогать этому мерзавцу? Ты хоть понимаешь, что этим ты подписала себе смертный приговор?

Девушка, тяжело дыша, смотрела то на капитана Хартголда, то на Уильяма. Где-то вдали были слышны крики то ли солдат, то ли пиратов. Паника захватила разум Джоанны, но в тот же миг ее рука, дрожа, подняла пистолет и направила его в грудь Уильяму.

– Что ты делаешь?! – вскрикнул Уильям в ярости. – Опусти пистолет! Неужели ты готова на такую бесчестную, бесславную судьбу? Ради чего? Ради этого пирата без чести и совести?

– Давай ты мне не будешь говорить о чести и совести! Хорошо?!

– Глупая девчонка! – вскрикнул Уильям.

Ярость загорелась в глазу Джоанны, и она взвела курок.

– Я не глупая! – Она резко опустила пистолет и выстрелила Уильяму в ногу, от чего он вскрикнул и, согнувшись, упал на землю. Девушка быстро подбежала к нему и, ударив по руке ногой, отбросила ружье и быстро подобрала его. – Я не глупая… – твердо сказала она, глядя ему в глаза. – Я просто делаю неправильный выбор.

Девушка подбежала к капитану Хартголду и помогла ему подняться с земли. Он с трудом доковылял до лошади и тяжело влез на нее. Ухватив поводья, он протянул руку Джоанне, и она, ловко подпрыгнув, залезла, сев спереди.

Уильям скорчился от боли, зажимая бедро, и тихо истерически засмеялся:

– Тебя ждет виселица, Джоанна! Так же, как и его! Я найду вас! Я не успокоюсь… Слышите! Никогда!

– Ну тогда до встречи… – устало сказал напоследок Генри и дернул поводья.

 

Джоанна чувствовала, как капитан, когда-то несгибаемый и полный сил, теперь еле держится в седле. Он покачивался из стороны в сторону, стараясь удержать равновесие, и это заставляло девушку сильно тревожиться. Его израненное тело, казалось, было готово вот-вот рухнуть на землю.

– Ты только держись, – прошептала она едва слышно. – Мы уже рядом. – Она взяла поводья в свои руки и поторопила лошадь.

Показавшись из леса и увидев долгожданное синее море, Джоанна спрыгнула с лошади, и Генри, будучи еще в полусознании, повалился из седла и беспомощно упал на песок. Девушка сразу же бросилась к нему на помощь.

– Вставай! Осталось совсем чуть-чуть… Вставай же! – разозлилась Джоанна. – Вставай, старый моржовый хер! – в гневе и отчаянии вскрикнула она сквозь зубы, судорожно пытаясь поднять его с песка. Она подперла его своим плечом, удерживая его на ногах, и двинулась к лодке, которая уже ждала их неподалеку. Когда они подошли ближе к ней, Джоанна вдруг остановилась и обернулась к Генри. Её взгляд сверкал решимостью.

– Давай договоримся на берегу. На каких правах я сяду в эту лодку? – Её голос звучал твёрдо, отражая весь накопившийся в душе вес.

Генри вздохнул, ощущая тяжесть момента, и отвел уставший взгляд на море.

– Джоанна, сейчас не время...

– Нет! Сейчас – самое время! – перебила она его, и её голос, полный эмоций, заставил его снова посмотреть на неё.

– Что ты имеешь в виду? 

– Я свободный человек, и я требую уважения. – Джоанна стояла прямо, её стойкость была неоспоримой.

Генри смотрел на нее, оценивая мужество, которое она проявила, не только сейчас, но и на протяжении всех их испытаний.

– Да. Это даже не обсуждается. – Он кивнул и протянул ей руку. – Вот тебе моя рука.

Джоанна на мгновение колебалась, затем крепко пожала её и кивнула в ответ.

 – Ладно.

Капитан Хартголд вдруг задумался на время, выдержав загадочную паузу, и, внезапно ухватившись за её плечо с жалобным взглядом, полным усталости и боли, произнес:

– И кстати… Джоанна. Я не старый… но хер у меня и правда моржовый.