16 Дорогие подарки

​

Тот молодой матрос, которого капитан без зазрения совести выкинул за борт прямо на глазах Джоанны, на палубе почему-то больше не появлялся. По крайней мере, она его больше не видела, и у нее, само собой, зародилось множество вопросов, на которые никто не мог дать ей ответы. Девушка расспрашивала о нем Карла, но он ничего не мог сказать ей по этому поводу.

В итоге Джоанна добилась правды от Эрика, и он нехотя, но всё же рассказал ей, что некий Луи сидит в трюме за решеткой по приказу капитана, но спускаться туда и искать его юноша ни в коем случае не рекомендовал и даже припугнул ее.

Вопреки страху и под давлением собственного любопытства, Джоанне не пришлось долго думать над запретами. К тому же, корабль бросил якорь в каком-то порту, и капитан был так занят, что не заметил бы ее отсутствия. Поэтому, улучив минутку, Джоанна всё же спустилась в трюм. Но для того чтобы найти пленника, ей потребовалось немало времени. Внизу было темно, душно, и воздух был настолько затхлым и плотным, что девушка едва ли могла дышать, но свою цель она всё же настигла.

В кромешной темноте, в самом дальнем углу длинного трюма, она обнаружила нечто, напоминающее ей тюремные камеры. Пленник сидел, скорчившись и сжавшись в комок, в глубокой тишине, и Джоанна не сразу смогла рассмотреть его.

— Эй, — шепотом позвала она, — тут есть кто?

Луи тут же очнулся и, поднявшись, тяжело заковылял к решетке. Он неважно выглядел, насколько девушка могла судить в плохо освещенном месте. Он был измучен голодом и жаждой, на его щеках появилась щетина, а под глазами синели темные круги. Джоанна долго всматривалась в его лицо, с подозрением изучая пленника:

— Я тебя знаю, — вдруг сказала она возмущенно. — Ты же тот говнюк, который ограбил меня!

Молодой человек тут же виновато опустил голову, в свое оправдание сказать ему было нечего.

— А что же ты забыл на этом корабле, негодный? — задумчиво поинтересовалась она.

К сожалению, Джоанна так и не услышала от него ответ, хотя пленник начал было что-то неуверенно мямлить. Их разговор нарушил скрип досок и топот приближающийся сапогов.

— Нет, это ты послушай меня, Томас, — заговорчески раздался голос капитана в длинном коридоре, —  В этом нет твоей вины. Я всё решил, и не надо меня переубеждать.

Джоанна вздрогнула от ужаса и запаниковала. Она судорожно начала оглядываться, ища, где можно спрятаться, и тут же бросилась к ближайшим бочкам и мешкам, благо этого добра тут хватало. Девушка сжалась от страха, пытаясь затаить дыхание, замерла, но сердце просто вырывалось из груди.

Когда капитан со своим помощником подошли к решетке, трюм осветился фонарем, и Джоанна прижалась ниже к полу, ибо теперь найти ее было совсем несложно.

— Пора нам попрощаться с тобой, приятель, — сказал капитан  Хартголд, и вдруг в двери зазвенел ключ и решетка со скрипом отворилась.

— Вы отпустите меня? — послышался хриплый и уставший голос молодого человека.

Капитан ответил не сразу, будто обдумывая ответ:

— Ну да. Можно и так сказать, — с долей сожаления сказал он.

Неожиданно послышался удар, за которым последовали звуки борьбы, которую Джоанна не могла видеть, потому что зажмурилась и тихо зарыдала, закрывая себе рот обеими руками. В слезах она начала задыхаться от накатившего ужаса. Казалось, мучительное убийство длилось целую вечность, но на деле на это ушло не более трех-четырех минут. Пленник задыхался, кашлял и бился в судорогах и в конце концов окончательно затих.

— От тебя так мало требовалось, но ты сам себя погубил, — хрипло заключил капитан Хартголд и, поднявшись с пола, тяжело вздохнул. — Избавься от трупа, Томас. И дело с концом.

— Да уж... Хороший был парень, — подавленно сказал мистер Рэнни, осветив бездыханное тело, лежащее на полу.

— Хороший, но глупый, — со злой иронией ответил своему помощнику Генри и ушел.

 

Джоанна долго еще не могла прийти в себя и не решалась выходить из своего убежища. Она плакала, чувствуя свою беспомощность и отчаяние. Ее трясло от мысли, что она стала молчаливым свидетелем убийства, которое свершилось на ее глазах. А еще страшнее была мысль, что, возможно, она могла быть спасением для пленника.

Если бы она только дала о себе знать, то, вероятнее всего, Генри Хартголд, как и прежде, поменял бы свое решение, и всё было бы иначе, поэтому ей казалось, что кровь этого неудачливого грабителя и на ее руках тоже. От этого ее сердце просто рвалось на части, и она никак не могла перестать плакать.

Умом она понимала, что пора бы поторопиться наверх, чтобы капитан не стал ее искать, но тело ее не слушалось. Ей не давали покоя его слова: «От тебя так мало требовалось, но ты сам себя погубил». И всё вдруг стало проясняться для нее. Она вспомнила слова своего давно почившего отца о том, что не стоит доверять этим негодяям, и ей вдруг стало так стыдно за то, что она когда-то доверилась капитану Хартголду. Она вновь расплакалась, думая об отце, и неуклюже поднялась с пола, вытирая щеки и шмыгая носом.

Джоанна, превозмогая страх, всё же не решилась сразу выходить на палубу, так как лицо ее было опухшим, а глаза — красными от слез. Она незаметно пробралась уровнем выше и забежала в камбуз, где смогла умыться прохладной водой, но, услышав шаги, она вдруг опять запаниковала и быстро спряталась под стол.

Зашел Эрик и вдруг загремел грязными кастрюлями. Он был раздражен тем, что занимался этими делами, но не смел возражать брату и продолжал работать на камбузе, выполняя все обязанности, которые от него требовались. Выронив поварешку он чертыхнулся, нагнулся, чтобы поднять ее, и неожиданно заметил Джоанну под столом.

— Что? Что ты здесь делаешь?! — растерялся он.

Девушка подавленно вжалась глубже в свое убежище.

— Прячусь, — тихо ответила она.

Эрик еще больше удивился:

— От кого?

— От капитана.

— Но почему? — усмехнувшись, спросил он.

Джоанна поджала губу, и ее ресницы задрожали, но она не смогла ничего ему ответить. У нее просто не находилось слов. Юноша опасливо оглянулся по сторонам и присел на корточки перед ней.

—  Можно я спрячусь вместе с тобой? — тихо попросил он.

Она неловко кивнула и подвинулась. Эрик сел рядом, поджав колени. Он был смущен и никогда не мог найти слов, чтобы заговорить с ней первым. Джоанна давно замечала, как он украдкой поглядывает на нее, и с самого начала догадывалась, что, вероятно, этот мальчишка был в нее влюблен. Но своих чувств он всегда стеснялся и отчего-то часто избегал ее, но только не сейчас.

— Так что тебя так напугало?

Она молчала, широко распахнув синие глаза, в которых легко можно было прочесть весь ужас пережитого. Джоанна долго смотрела на него, боясь заговорить, но в какой-то момент с ее губ сорвались слова, которые она давно хотела ему сказать:

— Помоги мне бежать, — вдруг с дрожью в голосе вырвалось у нее.

 Эрика так напугала ее внезапная просьба, что он неосознанно дернулся и прижался к стенке. 

— Джоанна… я… я не могу… — Он вдруг хотел было подняться, но она схватила его за руку.

— Постой! Постой, Эрик! — запаниковала девушка. — Ты собираешься рассказать ему?

Юноша в замешательстве задумался и стыдливо отвел глаза. Джоанна прокляла себя тысячу раз за то, что смела надеяться на него и выдала свои намерения совершенно не тому, кому следовало бы.

— Послушай, Эрик. Если ты ему расскажешь, он убьет меня! — в панике выпалила она, не отпуская его.

Он вырвал свою руку и отстранился от нее:

— Не говори глупостей!

Джоанна поднялась быстро следом за ним и, догнав, вцепилась в его плечи:

— Пожалуйста, Эрик пообещай мне! Пообещай, что не расскажешь ему! — потребовала она.

Юноша мучался с ответом и никак не мог взглянуть ей в глаза, сгорая от стыда. Теперь он уже никогда не станет ей другом, и сердце его разрывалось от горя.

— Я не расскажу. Обещаю, — печально ответил он.

Джоанна поникла и, зажмурившись, уперлась лбом ему в плечо. В глазах ее стояли слезы. Она больше не могла никому доверять, даже Эрику, который был так безнадежно в нее влюблен.

 

Поднявшись на палубу, Джоанна поторопилась незаметно проникнуть в свою каюту, минуя капитанскую, но Генри Хартголд встретил ее прямо на пороге. Девушка вздрогнула от внезапности и тут же отстранилась.

— Джоанна, где ты пропадала? Я тебя везде ищу, — набросился было капитан.

— Я… я была в камбузе... помогала Эрику, — растерянно ответила она.

Настроение у капитана было на удивление хорошим. Он улыбался и был бодр, будто ничего и не случилось.

— Охотно верю тебе, сердце мое. Но всё это так неважно. — Он нежно взял ее за руки и завел в каюту. — У меня для тебя есть небольшой сюрприз.

Джоанну ничего не могло привести в чувства, как Генри ни пытался ее подбодрить. Она смотрела будто в пустоту и сторонилась его, натянуто улыбаясь, но глаза, полные ужаса, ее выдавали, и она всячески пыталась их спрятать от него. Увидев на диване несколько больших круглых коробок с атласными лентами, Джоанна искренне попыталась удивиться:

— Это, что, мне? — растерянно переспросила она.

— Конечно, моя милая. Это далеко не всё, что я собираюсь тебе дать.

— О-о-о вы так добры, — с трудом процедила она и, открыв коробку, извлекла из нее красивое голубое платье, которое, вероятнее всего, могут носить только дамы из высшего света. Девушка растерянно уселась на диван, сжимая в руках дорогое платье.

— В чём дело? Тебе не нравится? — испуганно спросил капитан.

— Нет, что вы! Мне очень нравится... Правда! — Джоанна подскочила с места и, подойдя к нему, утешила, неловко похлопав его по руке, и в тот же миг он как-то сразу обмяк и успокоился, будто дикий зверь, которого приручили лаской.

— Я никогда в жизни еще не носила ничего подобного. Это очень красивое платье. Спасибо, — окончательно убедила она его, и капитан даже приободрился:

— Ну, тогда скорее примеряй его. И всё остальное не забудь.

Джоанна покорно взяла подарки и печально скрылась за дверью своей каюты. Прошло не меньше часа, прежде чем она привела себя в порядок и полностью оделась. Никогда в жизни она не чувствовала себя так подавленно и так красиво одновременно. Никогда еще ее тело не ласкала такая дорогая шелковая ткань, и никогда еще на ее ногах так хорошо не сидели новые туфельки. Ко всему наряду прилагалась очаровательная шляпка, белоснежные перчатки с кружевами и даже веер. Закончив с нарядом, Джоанна села на кровать и тяжело вздохнула. Ничего не могло уже ее привести в чувства, и ничего не могло заставить ее искренне радоваться.

— Сердце мое, ты там, случаем, в панталонах не запуталась? А то я мог бы тебе помочь. Скромничать не стану, я разбираюсь в этом деле.

Джоанна подскочила как ошпаренная и закопошилась, поправляя подол платья:

— Нет, нет, я в полном порядке. Я выхожу! — запыхавшись, воскликнула она и тут же показалась из  своей маленькой каморки.

Капитан был очень приятно удивлен, когда увидел ее. Он улыбнулся и тут же подошел к ней и обхватил ее плечи:

— Я не видел еще в мире женщин, которые могли бы сравниться с тобой, моя милая.

Впервые Джоанна почувствовала себя женщиной, не той вечно чумазой девчонкой с драными коленками, а настоящей женщиной, которая притягивает чужие взгляды и делает мужчин в округе излишне озабоченными ее присутствием.  Даже капитан смотрел на нее уже как-то иначе, будто раньше не мог разглядеть в ней ту самую женщину, которую так долго искал. Сама не зная почему, Джоанна вдруг почувствовала какую-то особую силу, которая ранее таилась в ней и спала. Эта сила, как ей казалось, могла приручить даже таких грозных животных, как Генри Хартголд.

Однако же страх перед этим опасным существом никуда не растворился и не исчез. Джоанна в какой-то миг смутилась от его пристального взгляда и сдалась, опустив голову.

— Ну в чём дело, дорогая? Ты сегодня сама не своя. — Он приподнял ее лицо, пытаясь вывести ее на чистую воду.

— Я в порядке, — кротко ответила она.

— Ничего не в порядке, — напряженно перебил он. — Знаешь, что тебя развеселит? Как насчет прогулки? Думаю, свежий воздух и твердая земля вернет тебе прежний здоровый румянец, а то ты какая-то бледная.

 

Для прогулки капитан Хартголд оделся очень изысканно. Не зная его лично, можно было бы спутать его с настоящим джентльменом, если бы не его шрам на пол-лица, который выдавал в нём истинного искателя приключений и заядлого авантюриста. Его манеры и его походка вмиг преобразились, будто этот человек надел на себя чужую маску.

Во время прогулки Генри Хартголда тянуло вечно в самые людные места, которых Джоанна, напротив, сторонилась, но ничего сказать ему она не могла. Время от времени она нервно оглядывалась, ища спасения в проходящих мимо людях, но боялась подать сигнал о помощи. Ведь это могло привести к печальным последствиям, которых она совсем не желала для него. Всё, что она сейчас хотела, это вырваться из его рук и мчаться прочь, неважно куда, но мысли о брате не давали ей так поступить. В глубине души она еще надеялась, что Карл образумится и однажды будет готов пойти с ней, когда она попросит. Поэтому ей ничего не оставалось делать, как покорно следовать за капитаном Хартголдом и влезать во всякие авантюры, которые он или сама судьба уготовит ей.

На главной площади Генри приметил одного немолодого мужчину, но, судя по всему, богатого и, вероятнее всего, неженатого, который уж слишком жадно поглядывал на Джоанну. Капитан и сам хищно взглянул на нее и склонился к ней ближе:

— Я сейчас буду вести дела, — шепотом заговорил он, —  не вмешивайся и всячески помогай мне охмурить вон того болвана. Поняла? Он на тебя запал.

— Что? — возмутилась она и отшатнулась от него. — Я не хочу участвовать в ваших грязных делах. — Она попыталась вырвать свою руку, но он схватил ее запястье.

— Не зли меня. От тебя много не требуется, только улыбаться и поддерживать мало-мальски светский разговор. Это тебе нетрудно сделать? Верно?

Джоанна вспомнила опять его слова, сказанные погибшему от его же рук молодому человеку о неких требованиях, которые парень не смог выполнить. И она вдруг побоялась не оправдать ожиданий капитана.

— Да, — тихо ответила она, — только пустите мою руку, мне больно.

Он выпустил ее, и Джоанна потерла свое запястье, угрюмо взглянув ему в глаза.

Генри Хартголд был хорош в умении вызывать интерес к своей персоне. Вел себя он настолько галантно и почтительно, что разжигал любопытство не только у женщин, но и у мужчин. Великолепно и грациозно он выглядел в своем строгом черном костюме, любой его жест становился столь привлекательным для окружения, что невольно за него цеплялся взгляд, особенно на контрасте среди простого рабочего люда.

Юную спутницу капитан представил новому знакомому своей сестрой, а сам назвался неким мистером Эдвардсом. Джоанна невольно почувствовала себя товаром и разменной монетой.

Их разговор, в сущности, был ни о чем, но Генри Хартголд быстро взял мужчину в оборот и навешал ему лапши на уши. Ах, как же он красиво пел. Ложь лилась из его уст водопадом на доверчивого незнакомца, а тот, в свою очередь, так легко и непринужденно отдался ему на милость, что у Джоанны это вызвало лишь недоумение.

Капитан тут же выдумал невероятную историю о своих приключениях, о том, что он торговец самой настоящей экзотики и везет с собой просто-таки тонны шелка из Китая. Собеседника так захватила его история, что он тут же проникся интересом, ибо жизнь на острове среди «отребья» ему наскучила, а тяга к приключениям осталась.

Этот мужчина средних лет, обрюзгший и распаренный под тропическим солнцем, рыхлый, не вызывал ну никакой симпатии. И не только из-за своей внешности, но и своих слов. В его тоне всегда слышалось некое высокомерие и надменность, казалось, он и сам пытался что-то доказать своему собеседнику и его прелестной спутнице. 

Его сопровождало двое черных рабов. Это были крепкие и слаженные парни, которых природа одарила гораздо большей красотой и силой. Они были босы и неопрятны, а глаза их были уже потухшими, несмотря на то, что оба они были еще молоды. Они только лишь таскали за своим хозяином его покупки и прочие принадлежности, будто позабыв о своей гордости и своей недюжей силе.

— Должен заметить, мистер Дэвенпорт, ваши рабы в прекрасной форме. Полагаю, вы знаете толк в людях и сможете мне помочь в этом деле. Я намереваюсь приобрести здесь себе парочку рабов.

— Ах, будет вам, мистер Эдвардс. — Он небрежно махнул рукой. — Вы, верно, шутите когда называете всякую шваль людьми. Ну разве же это люди? Разве приличный человек будет ходить по земле босым. Эти, как вы их называете, «люди» не имели ни рода, ни племени, ни бога. Если бы не я, они бы до сих пор молились каким-нибудь крокодилам. Дикари, да и только. Ей-богу, их тяжело заставить даже помыться. Да и сколько ни мойся, смыть эту грязь не удастся. — Он вдруг рассмеялся, придержав Генри за руку, будто призывая посмеяться с ним над его нелепой шуткой.

Капитан Хартголд злобно улыбнулся и рассмеялся в голос, но смех этот возник не благодаря шутке плантатора, а вопреки ей. Генри понял, что сделал правильный выбор, и только лишь утвердился в своих намерениях. Джоанна заметила, как изменилось его лицо и как загорелись огнем глаза.

— Конечно, я вам помогу, капитан! Я сам с радостью продам вам того, кого вы пожелаете, потому что здесь на аукционе вы не найдете послушных негров. Они тут только свежепривезенные и необъезженные. Вы можете посетить мой дом... — Он задумался на мгновение и, придя к внутренним заключениям, добавил: — Да вот хоть прямо сейчас!

Капитан смущенно замялся:

— Мне, право, неловко вот так с дороги напрашиваться в гости к вам, сэр. Но если вас это не стеснит, то я, конечно, с радостью приму ваше предложение.

— Вот! Сразу видно достойнейшего, воспитанного человека! Вы правы, в людях я разбираюсь хорошо! — восторженно воскликнул мистер Дэвенпорт. —  Но, упаси господь, пусть вас это не тревожит. Я с удовольствием приму вас и вашу очаровательную сестру у себя в поместье. И более того, я бы хотел взглянуть на ваш китайский шелк и ваше чудесное судно! Потому что я намерен приобрести парочку полотен, а может, даже еще чего-нибудь!

— Неужели? — приятно удивился капитан Хартголд, театрально приложив руку к груди. — Ну, тогда вы меня очень осчастливите своим визитом.

Мистер Дэвенпорт легкомысленно рассмеялся:

  — Вы не представляете, как тяжело мне, светскому человеку, жить здесь, в глуши, на острове без приличного общества. И как тянется моя душа к морю и к приключениям. Я уверен, вам есть что еще мне рассказать. Может, как раз сегодня за обедом?

— Я буду только рад, — с радушной улыбкой ответил Генри и незаметно ущипнул Джоанну за бок.

— Да, это будет большая честь для нас, — быстро выдала Джоанна и тут же стушевалась и спряталась в тени капитана.

 

Когда они уселись в карету, девушка тут же устремила свой взгляд в окно. Двое черных крепких парней погрузили багаж и, когда карета тронулась, оба побежали босыми ногами по твердой колее вслед за своим хозяином. Девушка тяжело вздохнула и опустила взгляд.

— Не тревожьтесь так за этих негров, моя милая, — заговорил Гарольд Дэвенпорт, сидя напротив Джоанны. — Не ехать же им с нами в одной карете. Правда?

Генри улыбнулся и заботливо сжал ее руку:

— Моя сестра — очень чуткая и нежная девушка, она живет лишь высокими идеалами. Поэтому бедняжке приносит боль любая несправедливость в этом мире. И я не в силах оградить ее от всего этого. Иногда я думаю: кому же достанется этот нежный цветочек? — Он взял ее хрупкую ручку в шелковой перчатке и ненавязчиво чмокнул. — Надеюсь, она попадет в добрые руки.

Поездка была изматывающей и долгой. Казалось, колеса собрали все кочки и ухабы, и к концу поездки Джоанну хорошенько измотало. Но в итоге муки оправдались, так как они оказались на прекрасной зеленой местности, посреди которой стоял белым особняком красивый двухэтажный дом с чудесной террасой, а вокруг него простирались до бесконечности зеленые плантации сахарного тростника. Поодаль стояли бараки для рабов и небольшая церквушка. Капитан Хартголд и здесь не оплошал и отвесил очередной комплимент хозяину столь большого и красивого имения.

Вместе они плотно и вкусно пообедали. Во время трапезы Джоанне приходилось тяжелее всего, так как такой науке как этикет она не была обучена. И, сидя за столом, девушка тщательно следила за обоими мужчинами и повторяла за ними, боясь сделать что-то не так. Вынужденные манеры приличия заставили ее волноваться, и всё это время она просидела, натянутая как струна.

Когда обед закончился, хозяин поместья приказал собраться своим слугам и рабам на улице и с гордостью начал расхаживать вдоль шеренги.

— Вот посмотрите на этого парня, сэр. Этот образованный, поэтому я его берегу и продам его только вместе со всей его семьей. А у него жена и двое мальчишек.

Капитан Хартголд оценил его доброту уважительным кивком:

— Это очень человечно с вашей стороны, вы истинный христианин, если вас заботят их семейные узы. Ведь далеко не каждый станет думать об их чувствах.

— Да, я забочусь о своих неграх и об их душах. Я их полностью приручил, дал им кров, но что самое важное — я подарил им возможность жить вечно, я подарил им веру в бога.

Капитан растрогался не на шутку, и его лицо озарила вдохновленная улыбка праведного христианина:

— Вы святой человек, мистер Дэвенпорт. Да хранит вас Господь.

— Ну, будет вам! — смутился хозяин. — Это всего лишь малая толика того, что я могу сделать для этих заблудших душ. Я уверен, что только тяжелым трудом можно прийти к богу, чем, собственно говоря, они тут и занимаются. 

— Не могу даже представить, сколько сил вы потратили на то, чтобы создать этот рай на земле… — не унимался капитан Хартголд.

Джоанна слышала их разговор, но находилась немного поодаль от них, сидя в плетеном кресле в тени навеса. Стоит ли говорить, что ее тошнило от их разговоров в процессе которого собеседники буквально захлебывались в собственном тщеславии. И она то и дело запивала прохладительным лимонадом и отмахивалась веером от этих душных разговоров.

Глядя на изможденных тяжелым трудом рабов, с поломанными судьбами и гордостью, Джоанна даже не понимала, что, жалея их, сама находилась в ситуации не лучше.

— Я бы хотел взять молодых и крепких парней, у которых еще кипит кровь и которые не были бы обременены семьей.

— А что касается девушек? Может, вашей сестре пригодится помощница и компаньонка? У меня есть и образованные девушки, и, кстати говоря, очень горячие, — шепотом добавил он.

Генри Хартголд оглянулся на Джоанну и посмотрел на молодых девушек, стоящих подле него. Это были воистину лучшие дочери Африки, стройные и грациозные как пантеры, при этом тихие и покорные. «Выдрессированные», именно это слово пришло ему на ум, и от этого ему стало очень грустно, но грусть, как и ярость, находила на него так же быстро и растворялась в небытие в то же мгновение. Увидев шрам на милом личике одной из них, он нежно коснулся ее щеки, будто извиняясь за того, кто это сделал. Рабыня вздрогнула и затаилась, но взгляда не подняла, как им и было велено.

— Девушки ваши, конечно, хороши — спору нет, но я заинтересован взять только мужчин. Двоих, с вашего позволения.

— Ну что ж, воля ваша.

 

Капитан Хартголд и мистер Дэвенпорт договорились о том, что встретятся завтра в полдень на пристани. К тому времени рабовладелец божился, что приготовит документы и приведет с собой рабов, клерка и даже насильщиков, потому что, как он заявил, у него были очень большие планы на его счет. Генри добродушно улыбнулся и откланялся.

Сев в карету, он улыбнулся Джоанне и, обхватив ее лицо, потрепал за щеки и заговорил, притворно умиляясь и сюсюкая с ней, как с младенцем:

— И всё это благодаря этой милой мордашке!

Джоанна зажмурилась, скорчилась под его натиском и вырвалась:

— Не могу поверить! — упираясь, возмутилась она. — Вы меня просто использовали. Вы подло втянули меня в свои грязные игры! Я имею не больше прав, чем рабы, которых вы купили!

— Вот как?! Тебя это так сильно задело? — удивился капитан. — Послушай, Джоанна. — Он придвинулся к ней ближе, чтобы установить зрительный контакт и возыметь больше власти над ней. — Когда ты нуждалась во мне, я не возражал и даже более того, я проникся сочувствием к тебе и помог. Но сегодня в тебе нуждался я. Так почему же тебе обидно? Неужели ты бы отказала мне, если бы я попросил тебя об услуге? Или ты привыкла только получать, ничего не давая взамен?

Джоанна обиженно смотрела на него исподлобья и не находила слов. Ее поражало его умение выкрутить всё так, чтобы он всегда был во всем прав, но согласиться с ним она никак не могла. Девушка умолкла, понурив голову, и сжала губы, кусая их, и всё остальное время ехала не проронив ни слова.

 

На следующий день Гарольд Дэвенпорт, как и обещал, явился к пристани с рабами и клерком, который нес с собой саквояж с бумагами и деньгами. Когда лодка подошла к судну, капитан радушно принял гостей и довольно осмотрел товар, который одобрил вчера. Он похлопал по плечу одного парня, другого и ободряюще их поприветствовал.

— Ей-богу, вы с ними чересчур любезны, капитан! — засмеялся мистер Дэвенпорт.

— Капитану виднее, с кем ему любезничать, понятно тебе?! Ты грязная обезьяна! — огрызнулся один из матросов и, поднявшись с бочки, подошел к рабовладельцу. Кожа матроса была чернее ночи, он был грузный и сильный и возвышался над гостем на голову, а то и того выше.

Мистер Дэвенпорт растерялся и, опешив, отшатнулся от нависшей угрозы:

— П-позвольте-ка?! У вас черные матросы, капитан? Что они себе позволяют? Что происходит?!

Генри Хартголд смотрел на своего гостя уже с сочувствием:

— Ничего необычного, сэр! Мы просто вас грабим, с вашего позволения. — Капитан учтиво приподнял шляпу, не выходя из своей роли галантного торговца экзотики, и на его лице блеснула всё та же мягкая улыбка, которой он одаривал рабовладельца вчера.

— Как?! Что? — недоумевая, возмутился гость и попятился, прижавшись к борту.

— А вы, ребята, не хотели бы примкнуть к нам? — обратился капитан к четырем рабам, которые прибыли на судно вместе с хозяином.

Трое из них тут же изъявили желание остаться на свободе вместе с пиратами, но только один внезапно замешкался.

— А что насчет тебя, приятель? — полюбопытствовал капитан.

Молодой мужчина растерялся и немного погодя ответил:

— Я не могу.

В разговор встрял один из его соплеменников и выступил вперед:

— Капитан, это мой брат, у него семья на земле. Он хочет вернуться. Но если вы отпустите его, эта собака, — сказал он и кивнул в сторону бывшего хозяина, — сдерет с него три шкуры и отыграется на его жене и детях. Только потому, что я выбрал свободу.

Генри сочувственно положил руку ему на плечо:

— Боже правый… Что же делать? — озадаченно запричитал капитан Хартголд, покачав головой. — Как же нам быть? — Внезапно он вынул пистолет из портупеи и не раздумывая выстрелил в рабовладельца. Пуля угодила прямо в лоб, и тот упал замертво. Рядом стоящий клерк вдруг взвыл, выронив из рук свой саквояж, и этим лишь привлек внимание капитана. Генри среагировал моментально и, тут же вынув второй пистолет, выстрелил и в него, но пуля по случайности попала не туда, куда он планировал, а лишь задела его, и мужчина упал на колени. Капитан замешкался и заметно расстроился из-за  этой оказии. Красиво не получилось.

— Ну... ребят, убейте его кто-нибудь, пожалуйста, — попросил он и небрежным взмахом пистолета указал на свою недобитую жертву. — Ну что же он зря мучается-то.

Просьбу капитана выполнили в тот же миг быстро и незатейливо, перерезав горло несчастному, от чего тот захрипел в последней агонии и упал, заливая густой кровью чистую палубу.

— Ох, ну не так! — скорчившись от неприязни возмутился поначалу капитан Хартголд, но потом, увидев, что жертва скончалась всё же быстро, махнув рукой, добавил: — А, ладно… ладно. Нормально, парни!

Капитан добродушно посмотрел невозмутимым взглядом на раба, который всё еще жаждал вернуться к семье:

— Вплавь до берега доберешься?

— Да... — кивнул он, дрожа от страха.

— Тогда поторопись, а то мне тут уже наскучило.

 

Позже, сидя за столом с Томасом Рэнни, капитан делал подсчеты награбленного. Он небрежно сидел в кресле, подобно королю, которому принадлежит весь мир, и делал пометки в журнале, а его помощник складывал в стопки монеты и банкноты:

— Ну что ж, получилась вполне приятная сумма, и почти без кровопускания. Ты только посмотри, милая, — окликнул капитан Джоанну, и ей пришлось подняться со скамьи у окна и подойти к столу. Он ухватил ее за талию и бесцеремонно усадил себе на колени. Джоанна резко воспротивилась такой вольности и стала вырываться, но он грубо одернул ее, и она затихла.

— Посмотри, что у меня для тебя есть. — Он взял со стола перстень, который она видела вчера на мизинце плантатора, и положил ей на ладонь. — Пусть это будет твоя награда. Я думаю, ты заслужила этот подарок.

Джоанна долго не могла принять кольцо и не решалась сжать ладонь. Она просто бессмысленно смотрела на него некоторое время, а потом, вскочив, сгоряча швырнула его на пол и быстро выбежала.

— Эй! — разозлился капитан и сорвался с места. — Вот сучка неблагодарная! Не... ты видел?! — тыкая пальцем вслед капризной девчонке и неистово выпучив глаза, возмутился он. — Ты видел, Томас?! Что за дерьмо это было?!

Первый помощник лишь рассмеялся, ухватившись за живот, и сквозь хохот воскликнул:

— А бабенка-то с характером! Ты из нее дурь-то повытрахай!

 

Глубокой ночью капитан подавил в себе гордыню, явившись к Джоанне в каюту, и она тут же проснулась и села на кровати. Он неторопливо подошел к ней и присел рядом:

  — Кажется у нас с тобой сегодня случилось некое недопонимание, но я остыл и больше не злюсь на тебя. — Он взял ее ладонь и вложил в нее перстень, который она выкинула совсем недавно. — Возьми кольцо и не раскидывайся таким дорогими подарками. Поняла? А иначе я сочту тебя неблагодарной. — Он серьезно посмотрел ей в глаза и многозначительно добавил: — Ты же не хочешь меня разочаровать, верно?