18 Тишина и покой

​

— Очнулась наконец, — послышался глухой пренебрежительный голос извне. Он был грубым и холодным, как сталь, и Джоанна сквозь туман в голове нашла в себе силы открыть глаза.

Пристальный колющий взгляд капитана Хартголда заставил девушку вздрогнуть, а его внешний вид окончательно привел ее в ужас, потому что всё его лицо и одежда были в крови. И когда это багровое чудище в изорванной одежде потянулось к ней окровавленной лапой, Джоанна застыла в испуге и затаила дыхание.

Обе его руки в одно мгновение превратились в опасные щупальца и обвили ее, сжимая в смертельных объятиях. Жадно и нетерпеливо поползли они по ее телу, обхватывая кольцами, стремительно подбираясь к шее и сжимая ее всё сильнее и сильнее, до тех пор, пока она не начала задыхаться. И когда боль стала совсем невыносимой, Джоанна вдруг закричала и внезапно проснулась.

 

— Очнулась наконец, — послышался глухой пренебрежительный голос извне. Он был грубым и холодным, как сталь. Девушка вздрогнула, когда увидела перед собой капитана Хартголда, и попыталась отпрянуть от него, но он резко схватил ее за плечи и притянул к себе.

— Так, а ну успокойся, — грубо приказал он. — А то огребешь.

Его угрозы привели Джоанну в еще больший ужас. Она забилась в истерике и начала драться и даже укусила его за руку со всей силы, но его это только больше разозлило. В какой-то момент она вдруг заметила сквозь его чистую рубаху проступившую кровь и незамедлительно вцепилась в раненое плечо. Капитан зарычал от боли и выпустил свою жертву. Джоанна тут же грохнулась с кровати и, вылетев из спальни, быстро миновала каюту и уперлась в запертую дверь.

Паника новой волной захлестнула ее сердце, и она, тяжело дыша, оглянулась и увидела разложенные на столе пистолеты. Не раздумывая ни секунды, она подбежала и схватила один из них, а когда Генри Хартголд вышел следом за ней, Джоанна уже держала его на мушке.

Капитан остановился в двух метрах от нее и тяжело вздохнул:

— Да брось ты, Джоанна. Они все разряжены. Я только что их чистил. И потом, неужели я похож на идиота, который вот так будет кидать заряженные пистолеты на столе, в то время как на корабле находится девушка в крайне нестабильном душевном состоянии?

Джоанна сперва растерялась, а затем оскорбилась на такое высказывание и с еще большей уверенностью наставила пистолет в его сторону и взвела курок, решив, что капитан блефует.

Генри неторопливо приблизился к ней, стараясь незаметно нарушить ее границы, но Джоанна, обойдя широкий стол, не подпустила его ближе.

— Скажи, милая, ты и вправду собралась в меня стрелять? Неужели тебе мало моего и без того разбитого сердца?

От этих слов на ее лице дрогнул мускул, брови невольно приподнялись, и, казалось, она обмякла и ослабила руку. Однако палец на спусковом крючке всё время нервно и беспокойно подрагивал.

Генри с уверенностью обхватил дуло и, уведя его в сторону, потянул пистолет на себя. В этот момент Джоанна невольно дернула пальцем, и раздался оглушающий выстрел.

Холодок пробежал по ее спине, и она замерла в ужасе. Пистолет всё-таки оказался заряжен, и капитан тоже был этому очень сильно удивлен, ведь получалось, что он только что сам себя назвал полным идиотом.

Он замер перед ней, широко распахнув глаза, и медленно опустил взгляд на то место, куда она стреляла. Приподняв руку, капитан увидел сквозное отверстие в широком рукаве своей рубахи. И в тот же миг он понял, что не успел проверить все пистолеты, даже более того — он забыл о том, что один из них он так и не разрядил во время боя. И надо было ей схватить именно его.

Генри поднял растерянный взгляд на Джоанну:

— Не могу поверить. Ты выстрелила в меня…

Джоанна испуганно отшатнулась от него и попятилась. Генри отшвырнул дымящийся пистолет на пол и, схватив девушку за плечи, хорошенько ее встряхнул.

— Пострелять решила?! — закричал он, еще раз ее встряхнув. Но стук в дверь его на миг остановил. Снаружи послышался голос Томаса Рэнни:

— Капитан, всё в порядке?

— Да! Всё хорошо! Мы учимся стрелять! — крикнул он быстро в ответ и, обернувшись вновь к Джоанне, показал ей внезапно свою правую руку с отсеченной фалангой на указательном пальце. — Ты видишь это? — со сдержанной злобой спросил он.

Джоанна закивала, дрожа от страха.

— Тебе, наверное, будет интересно узнать, как я лишился пальца. Ты знаешь, эта история очень напоминает мне эту ситуацию. Я был молод и глуп, ну прям как ты. Я был горд и несдержан. И вот однажды мне показалось, что мой старый капитан смеется надо мной, и я вспылил и схватился за пистолет. Выстрелить я так и не успел, и возможно, это спасло мне жизнь. Но капитан, как бы тебе это сказать, подрезал мою гордыню. И теперь я не могу использовать свой палец по назначению, поэтому стреляю я только левой рукой — и делаю я это до сих пор прескверно. Это меня многому научило. Может, и тебя это чему-то научит.

Капитан Хартголд резко схватил ее правую руку и прижал ее к столу своей покалеченной рукой, используя ее как лекало. Он быстро достал нож из-за пояса и вонзил его рядом с ее указательным пальцем. Джоанна невольно вскрикнула и заплакала.

— Давай посмотрим, где же нам лучше начать резать. Знаешь что, лучше рубануть прямо по суставу, так будет быстрее. И тебе легче, и мне приятнее, — так же невозмутимо и злобно сказал он, не обращая внимания на ее слезы.

Джоанна, обессилев и рыдая, упала на колени и с ужасом смотрела на нож, который вот-вот должен был отсечь ей палец. Но в какой-то момент капитан остановился и отпустил ее руку.

— Не собираюсь я с тобой ничего такого делать! Я же не чудовище какое-то! — Он со злостью откинул нож и грубо поднял ее за плечо с пола. — Пойдем, я научу тебя стрелять как следует. Этот урок ты запомнишь надолго и больше никогда не будешь так мазать. — Капитан, захватив бутылку со стола и отпив из нее немного оставшегося рома, вытолкал Джоанну на палубу.

 

Оказавшись снаружи, Генри резко остановился, заметив Карла, который пытался спрятаться от его зорких глаз за спинами матросов. Джоанна, увидев брата целым и невредимым, обрадовалась, но это ненадолго привело ее в чувство, так как капитан тут же разрушил все ее надежды.

— Ты! — гневно вскрикнул Генри Хартголд и указал покалеченным пальцем на юношу, позабыв уже про Джоанну и выпустив ее из рук. — Ты! Чертов ублюдок! Я проявил милосердие! Отпустил тебя и дал саблю для того, чтобы ты сражался на нашей стороне! И где же ты был всё это время? Скажи мне, дружок!

Карл растерялся и не нашел, что ответить, а просто замер в испуге и весь затрясся. 

— Ты прятался, жалкий трус! — наступая, вскрикнул капитан.

Карл попятился:

— Простите, сэр… Простите… Это больше не повторится…

— Конечно! Теперь не повторится. — Он взглянул на своих людей. — А ну-ка ребятки, вздернуть его на рее!

В то же мгновение двое пиратов схватили юношу и, скрутив руки у него за спиной, вынудили опуститься на колени. Карл вскрикнул от боли, и Джоанна не в силах была покорно молчать. В то же мгновение она бросилась на капитана с кулаками. Он быстро унял ее, схватив ее запястья, и оттолкнул так сильно, что она упала на пол рядом с Карлом.

— А ну уймись, чертовка! — приказал он.

— Прошу вас, сэр! — забормотал Карл. — Умоляю, пощадите! Да, я струсил, я признаю это! Но я никогда в жизни не держал сабли в руке… — Карл расплакался, опустив голову. — Я готов на что угодно… только пощадите...

Генри Хартголд негодовал от злости. Всё в нем кипело сейчас до дрожи в руках, но в какой-то момент он неожиданно замер, и его разгневанное лицо смягчилось, звериный оскал исчез, а брови жалостливо приподнялись. Казалось, в его душе шла война, в которой только что победило добро. Теперь он смотрел с жалостью на Карла и Джоанну, которые плакали в его ногах и молили о пощаде. По сути, это были дети, глупые бестолковые дети, с которых спрос невелик, и ему вдруг стало стыдно.

— Вы же говорили, что позаботитесь о нас! — в порыве выкрикнул Карл, когда его рывком подняли на ноги, чтобы надеть ему петлю на шею.

Капитан, стоя перед ним, уперев руки в бока, вдруг задумался на мгновение:

— Сабли не держал? — переспросил его он.

Карл в надежде закивал.

— Дайте нам оружие, — обратился Генри Хартголд к своим людям.

Перед тем как начался урок, на корабле повисла тишина, были лишь слышны всхлипывания Карла и шум ветра. Юноша неуверенно сжимал в руке тяжелую стальную рукоять.

— Нападай! — приказал ему капитан.

— Нет! Вы… вы же меня убьете! — взмолился Карл.

— Нападай! Я сказал! — повторил Генри, ударив по его сабле холодным лезвием.

— Нет!

— Умрешь как мужчина!

— В том-то и дело! Я не хочу умирать! — недоуменно ответил юноша.

— Тогда защищайся! — вскрикнул капитан и замахнулся смертоносным лезвием над головой мальчишки.

Карл тут же отразил удар. Последовал лязг стали снова и снова, под давлением он попятился назад, еле поспевая следить за саблей противника. Когда капитан прижал его к борту, то с легкостью выбил из его рук оружие, и Карл беспомощно вцепился в поручни, как будто цепляясь за свою жизнь.

Генри неспешно поднес лезвие к его горлу. Юноша ощутил всем телом приближающуюся смерть и начал жадно глотать воздух в последний раз. Суровый капитан оглянулся назад и поймал на себе взгляд Джоанны. Она была скована страхом, ее милое лицо было искажено ужасом, но вид ее не разжалобил его.

Генри Хартголд скользнул острием по лицу юноши и распорол ему щеку. Карл вскрикнул от боли.

— Пусть этот шрам навсегда заклеймит тебя трусом. И ты никогда не забудешь о своем позоре.

Капитан нашел в толпе пиратов одного соратника, который в последнем бою потерял руку:

— Эй, Гейл! Ты храбро сражался и еще получишь за это награду. А пока я могу тебя порадовать собственным рабом. Так что теперь у тебя три руки, приятель. Делай с ним что хочешь. Можешь заковать мальчишку в цепи или продать. Он твой. — Капитан схватил Карла за шиворот и толкнул в сторону покалеченного матроса. Мальчишка упал к ногам своего хозяина и растерянно обернулся.

— Что уставился? — удивленно спросил капитан. — Ты же говорил, что согласен на что угодно. Не хочешь поблагодарить меня?

— Спасибо, — выдавил Карл, подавив в себе гордость и опустил голову.

Капитан Хартголд обернулся вновь к Джоанне:

— Ну а что насчет тебя, моя дорогая?

Девушка сглотнула ком в горле и отшатнулась, не желая участвовать в его жестоких играх.

— Господа, приведите сюда оставшихся пленников.

Его приказ тут же был исполнен, и уже через мгновение четверо оставшихся в живых стояли перед ним на коленях. Генри, подойдя к одному из них, отпил последние глотки из бутылки и, обернувшись, многозначительно взглянул на Джоанну. Затем поставил пустую бутылку на голову пленнику и, подойдя к девушке, потребовал у своих людей заряженный пистолет. Сию же минуту ему преподнесли его, и капитан с гордостью и почетом вручил его Джоанне.

— Стреляй, милая. Только в этот раз будь осторожней. Ты можешь ненароком убить безоружного человека.

Джоанна нервно затрясла головой и попыталась вернуть пистолет, но капитан лишь похлопал ее по плечу и велел стрелять в цель и добавил, что если она не выполнит его требование, то будет стрелять он сам, а так как из него стрелок никудышный, он может и промахнуться ненароком. И кто знает, пролетит ли пуля мимо или угодит пленнику прямо в лоб.

Джоанна вновь расплакалась, от этого у нее еще сильнее затряслись руки. Генри взял их в свои и выпрямил вперед, помогая сделать ей первый выстрел, но она не решалась играть по его правилам и вдруг опустила пистолет.

— Стреляй! — вскрикнул капитан. — Стреляй, Джоанна! Это так же просто, как ты стреляла только что. Стреляй, иначе я его убью!

Девушка вновь, всхлипывая, подняла пистолет и направила его в сторону своей цели. Сердце ее похолодело, и она взвела курок. Стараясь целиться выше, чем нужно Джоанна, нажала на спусковой крючок. Но, к всеобщему удивлению пистолет не выстрелил, а лишь издал какой-то нелепый щелчок, и тогда капитан выхватил пистолет из ее рук и, внимательно взглянув на него, внезапно добавил:

— Осечка! Пробуй еще! И учти, если ты намеренно промахнешься, я убью его. И его кровь всё равно будет на твоих руках. Так что придется постараться, дорогуша.

В глазах Джоанны потемнело, и голова ее закружилась. Она вновь замотала головой, молчаливо умоляя его смилостивиться над ней, но в тот же миг капитан выхватил пистолет из ее рук и, прищурив один глаз, не задумываясь, выстрелил. Пуля попала в голову пленника, и тот упал замертво, бутылка грохнулась на пол и разбилась.

— Я же говорил, что я — не самый лучший стрелок? Говорил?!

Джоанна не в силах была уже стоять на ногах. Она неловко пошатнулась и грохнулась на пол.

Капитан же холодно взглянул на нее сверху вниз и равнодушно добавил:

— Томас, приведи ее в чувства и запри в трюме. Не кормить и не поить до моего распоряжения.

 

Джоанна очнулась в кромешной темноте. Послышался шорох в углу. Сердце внезапно заколотилось от страха, и это дало ей понять, что она еще жива. Она не понимала, сколько времени находится в заточении, но голод уже мучил ее, и она изнывала от жажды в душном трюме, кишащем крысами. За всё время она засыпала два раза и каждый раз просыпалась в ужасе, понимая, что это не сон.

Иногда она плакала навзрыд, но никому не было до нее дела и никто ее не слышал. Ее окружала лишь всепоглощающая темнота, которая только порождала всё больше страшных фантазий.

Однажды к ней в тайне прокрался Эрик. Он долго извинялся за то, что не мог урвать возможность сделать это раньше. Он напоил Джоанну водой и отдал ей свой дневной паек. Сколько ни говорил он и ни извинялся перед ней, девушка оставалась молчалива, и от этого у юного Эрика щемило в груди. Он не знал, как ей помочь, и у него попросту опускались руки.

Джоанна опять осталась одна, и когда она в очередной раз проснулась от забытья, то услышала громкие шаги и звон ключа в замочной скважине:

— Поднимайся, — скомандовал Томас Рэнни. — Кончилось твое заточение. Капитан, вроде, остыл. Только смотри не зли его опять, у него очень хрупкая душевная организация. Можешь полететь за борт в любой момент.

Выйдя на палубу, Джоанна зажмурилась от полуденного солнца. Томас Рэнни провел ее по залитой светом палубе и, открыв дверь, грубо втолкнул ее в капитанскую каюту.

Генри Хартголд вальяжно сидел за столом и потягивал бокал вина, а перед ним был богато накрыт стол. Джоанна встала в дверях, не решаясь сдвинуться с места.

— Входи, входи дитя мое, — ласково заговорил капитан, поманив ее рукой и приглашая присоединиться к нему. 

Он был в на редкость хорошем расположении духа, но Джоанне от этого не становилось спокойнее. Она неуверенно подошла к столу и села напротив капитана. Вкусный запах горячего обеда ударил в нос, и у Джанны возникло острое желание наброситься на еду, но страх не позволял ей это сделать. Она только опустила глаза, чтобы не смущать себя, и покорно ждала, когда он заговорит.

— Ты хорошо отдохнула? — поинтересовался он. — Только тишина и покой может привести человека в чувства. Но я бы не сказал, что ты выглядишь посвежевшей. Я надеюсь, ты успела хорошо подумать и теперь не совершишь ошибок.

Джоанна еще сильнее вжала голову в плечи и зажмурилась, опустив голову. Пытка голодом была невыносима.

— Поешь, моя дорогая. Не надо сдерживать себя, — сжалился  Генри Хартголд.

Девушка набросилась на обед и с большим аппетитом уплела всё за считанные минуты, в то время как капитан изучающе и довольно серьезно смотрел на нее. Когда она закончила, он наполнил ее бокал красным вином и наконец заговорил:

— Ты же знаешь, Джоанна, что мне от тебя нужно, верно? Так что давай не будем больше ходить вокруг да около.

Девушка подняла на него растерянный взгляд, и предательский стыдливый румянец залил ее щеки.

— Нет, милая, — тяжело вздохнул капитан, угадав ее мысли и покачал головой. — Не ты мне нужна. Хотя я был бы рад, если бы ты ответила мне взаимностью, но теперь уже слишком поздно. Теперь мне от тебя нужно только одно, и церемонится я с тобой больше не буду. — Он приподнялся над ней, облокотившись о стол, и склонился. — Я хочу знать, где золото.

Джоанну обдало жаром, она непонимающе вытаращила глаза на него, но так и не ответила ему ни слова.

— Ну что ты молчишь? — настороженно поинтересовался он. — Сейчас не время объявлять мне бойкот. Я надеялся, что ты поняла это, сидя за решеткой. Если нет, то у меня есть много способов, которые развяжут тебе язык. Ты же не хочешь меня опять разозлить, правда?

Девушка в ужасе замотала головой, и глаза ее наполнились слезами.

— Говори, проклятая ты девчонка!!! — закричал капитан Хартголд и ударил кулаком по столу так сильно, что посуда громко звякнула, а Джоанна в свою очередь вздрогнула и расплакалась, закрыв лицо руками.

Он грубо схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул:

— Ты мне тут сцены не устраивай! Меня этим не проймешь! Говори немедленно, где чертово золото?!

Его крики приводили Джоанну в еще большее оцепенение, и слезы уже было не остановить. Капитан сперва еще пуще разозлился, но потом задумался на мгновение и, обхватив ее лицо обеими руками, настойчиво осмотрел. Испуганный взгляд девушки показался ему каким-то нетипичным. Приоткрытые влажные губы тряслись от рыданий, а покрасневшие глаза выдавали всё ее смятение и ужас. А еще он поймал в ее взгляде нечто, что могло именоваться безумием, и это его охладило. Он вдруг отпустил ее и отстранился.

В голове у капитана Хартголда сейчас роились мысли, он отчаянно пытался вспомнить, когда слышал ее голос в последний раз, но никак не мог припомнить. И теперь ему стало окончательно ясно, что Джоанна была не в порядке, и здесь требовалось вмешательство доктора.

Когда в каюту пришел доктор Фаулер, он со знанием дела усадил Джоанну на скамью около окна и внимательно осмотрел ее при свете дня. 

— О, ну, тут все ясно… — вздохнув, сказал он и, поправив очки на переносице, посмотрел на капитана. — Вы ее часом не пугали ничем?

Вопрос этот заставил капитана Хартголда задуматься:

— Вроде, нет… — поторопился он с ответом.

— Ну, так это или нет, сэр, но у девушки глубокое потрясение.

Капитан озадачился этим выводом:

— Ну и что? А молчит она почему?

— Я же говорю вам, — вкрадчиво ответил доктор, — потрясение. Она в шоке. 

— Ладно… — торопливо согласился Генри Хартголдд. — Как долго это продлится? — нетерпеливо спросил он, переминаясь с ноги на ногу и скрестив руки на груди.

— Я не могу знать, сэр.

— Как это не можешь? Ты же доктор! — вспылил капитан.

— Это так быстро не лечиться. Должно пройти время.

— Время? Сколько времени тебе потребуется? Неделя-две?

Доктор Фаулер тяжело вздохнул:

— Я бы сказал, вы мыслите слишком мелко. Берите чуть выше, капитан. Может пройти месяц-два, а может, и целый год. Как знать… Тут всё в ваших руках.

— В моих? — недоуменно переспросил Генри Хартголд.

— Именно. Обеспечьте ей хороший сон, регулярное питание, теплоту, заботу и, может, ее разум вернется. Никаких стрессов, никаких переживаний — только тишина и покой.

У капитана Хартголда от возмущения брови поползли на лоб:

— Тишина и покой?! Доктор, вы в своем уме?!