20 Бойся зубастых докторов

​

Это был не самый успешный рейд, если не сказать — совсем плохой. В море капитану Хартголду никто больше не повстречался, и его людям пришлось довольствоваться только тем, что получилось урвать у бедолаги плантатора, который сам, по своей же глупости, попался в ловушку. Команда была недовольна, как и сам капитан. Поэтому, добравшись до Нью Провиденса и бросив якорь в порту, он знал, что его пребывание здесь будет недолгим, и даже не предложил Джоанне сойти на берег. Она,  кстати говоря, не сильно-то и огорчилась, потому что в его отсутствие или же нет, она чувствовала угрозу в любом случае — не от него, так от доктора Фаулера, который теперь не сводил с нее глаз.

 Теперь он заглядывал к ней каждый день и под видом врачебного долга вел недвусмысленные беседы о том, что ему тоже причитается часть спрятанного золота. И что он очень будет рад всяческому сотрудничеству. Джоанна лишь молчала в ответ, понурив голову, а он только больше злился от этого.

Покоя не давали сказанные доктором слова: «Его дни уже сочтены». Эта фраза легла мозолью на сердце, и Джоанна не могла перестать думать об этом. Она знала, что грядет что-то страшное, и ей хотелось предупредить об этом Эрика, который, к счастью, заходил к ней два раза в день, чтобы накормить ее. Но как она ни пыталась сообщить ему об опасности жестами, он ее не понимал. А сказать словами у нее по-прежнему просто не поворачивался язык, и знаний не хватало, чтобы написать об опасности на бумаге. Тогда она подбежала к капитанскому столу и, расчистив инструменты, схватила перо из чернильницы и потянулась было нарисовать что-то прямо на краю карты, но Эрик тут же ее остановил и схватил за руку:

— Ты, что, спятила, Джоанна?! Он же тебя убьет за это!

Но упрямая девчонка одернула руку и, вопреки его словам, всё-таки нарисовала на карте рожицу, которая отдаленно напоминала доктора. Чтобы было похоже больше, она добавила очки и парик, подрисовала нож в руке и зубы как у акулы.

Глаза Эрика выпучились, и он оторопел. Его не волновало, что именно она рисует на карте, его волновал лишь сам факт рисунка, за который ей влетит от капитана. Но потом, присмотревшись, он озадачился.

— Это, что, доктор Фаулер?

Джоанна радостно закивала, а юноша лишь нахмурился, изучая ее рисунок.

— У него очки другие… У него они круглые, а ты нарисовала овальные.

Девушка раздраженно закатила глаза и схватилась за голову, сокрушаясь, что он не понимает ее посыла.

— И он не ходит с ножом... — Эрик вдруг запнулся, глядя на нож в его руке и на оскал острых зубов. — Погоди... — Вдруг похолодел юноша. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Джоанна закивала, выпучив глаза и всеми силами пытаясь показать ему, что ее секрет очень стоящий.

— Не хочешь ли ты сказать, что доктор замышляет что-то плохое?

Девушка опять кивнула, и тогда Эрик окончательно прозрел:

— Спасибо, что сказала. Я как можно скорее предупрежу об этом капитана. А ты сиди здесь. — Он дернулся было к выходу, но девушка уцепилась за его рукав, боясь остаться одна. — Послушай, Джоанна, я должен идти… — Эрик умолк, глядя в ее умоляющие глаза. Он всегда испытывал нежные чувства к ней, а сейчас его сердце просто разрывалось на части. Ему хотелось как-то ее отблагодарить и утешить:

— Хочешь, я отведу тебя к брату?

Джоанна взволнованно закивала и тут же проследовала за Эриком.

Когда он привел ее в кубрик, она была сильно удивлена и напугана тем, в каком состоянии нашла Карла. Эрик сочувственно взглянул на него и покинул их, будто чувствуя и свою причастность к их горю.

Карл был истощен и избит и лежал в гамаке, бесчувственно глядя в пустоту. Когда он увидел перед собой Джоанну, он тут же расплакался и обнял ее, но она не могла найти слов утешения. Не потому, что у нее их не было, а потому, что ее язык опять замер в жалких попытках произнести хоть какой-то звук, но так ничего и не получилось, пусть и очень хотелось.

— Этот негодяй — сам урод и меня изуродовал. Не могу смотреть на свое лицо, — заплакал юноша и прижал ладонь к свежему шраму на щеке. — Джоанна, мне так плохо здесь. Еще одна ночь — и я просто не выдержу. Я не могу больше. Мне приходится делать для этого однорукого верзилы всё… Я не могу терпеть эти унижения больше. Я хочу домой… — Карл снова заплакал. — Если бы только я мог откупиться от него. Но он требует деньги за мою свободу, и такую сумму, которую мне просто негде взять.

Джоанну вдруг озарило идеей, и она отстранилась от брата.

— Ну чего ты молчишь, Джо? Доктор сказал, что ты не сможешь говорить некоторое время. Почему? Что тебя так напугало? Что этот мерзавец с тобой сделал?

Девушка приободрила Карла легким хлопком по плечу и, встав, быстро убежала. А вернулась совсем скоро, спустя каких-то пять минут. В руках у нее был золотой перстень с кровавым рубином. Она вдруг протянула его брату, и Карл неуверенно подставил дрожащие руки и взял его.

— Откуда у тебя такие дорогие вещи? Ты это украла? — изумленно спросил он, на что Джоанна лишь покачала головой. — Спасибо… — сказал он с глазами, полными слез. — Это мой единственный шанс. Может, его действительно хватит, чтобы откупиться.

 

Когда «Попутный Ветер» вновь поднял паруса, Джоанна, по своему обыкновению, была снова взволнована и с болью смотрела на уходящий вдаль клочок чужой и неприветливой земли, которую она, быть может, не увидит больше.

Капитан был сейчас занят, и Джоанна, улучив минутку, вновь спустилась в кубрик к брату. Она долго выискивала его, но не нашла, а нарвалась только на неприятности, которые встали перед ней массивной скалой. Дорогу назад ей перегородили двое пиратов, и девушка испуганно отшатнулась от них.

— Ты чего тут забыла, коза? Не хватает мужского общества? Мы можем легко тебе его устроить, раз капитан не справляется,  — насмешливо сказал один из них, облокотившись о переборку и перекрыв ей проход. Его приятель лишь усмехнулся и как-то по особому похабно взглянул на Джоанну, что вызвало в ней еще большее возмущение.

Девушка попыталась протиснуться, но они ее не пропустили, а только лишь загоготали.

— Ладно, пусти ее, — сказал приятель задиры. — У нас будут проблемы.

— А чего ты боишься? Она же никому не расскажет. Она ведь не может!

— А-ха-ха-ха! И правда!

Задира попытался схватить ее за руку, но Джоанна ловко увильнула от него и бросилась бежать в обратную сторону. Минуя гамаки и узкие пролеты, девушка быстро домчалась до лестницы и, схватившись за поручни, вдруг почувствовала, что ее схватили за щиколотку. Она сильно брыкнула ногой и ударила одного из негодяев по носу. Услышав позади себя громкие проклятья, она пулей вылетела наружу. Оказавшись на палубе, она не увидела за собой преследователей: мерзавцы скрылись в тени, не желая выдавать свои грязные намерения перед всей командой и капитаном.

Джоанна торопливо побежала в свою каюту, беспокойно оглядываясь по сторонам. На пороге она уперлась в капитана Хартголда и попыталась быстро протиснуться, но он заметил ее беспокойство и намеренно остановил, обхватив ее плечи и взглянув ей в глаза:

— Что стряслось, милая? Тебя кто-то напугал?

Она лишь неуверенно кивнула, сжав плечи, и опустила голову, стараясь скрыть свое волнение.

 — Я же тебе сказал, чтобы ты не совалась туда, куда не следует.

Джоанна забегала глазками, с усилием вырвалась из его рук и убежала в свою каюту.

Так она просидела без малого часа четыре, боясь показаться на палубе снова. Всё это время она думала о Карле. Ей было больно видеть его таким разбитым и таким униженным. Ей непременно надо было встретиться с ним вновь, чтобы знать, что с ним всё в порядке, и она, набравшись смелости, снова приоткрыла дверь.

Осмотрев палубу через щель, она не сумела ничего разглядеть и решилась выйти. Капитан был на шканцах и с чувством собственного величия наблюдал за тем, что творится на корабле. Джоанна долго не решалась подойти к нему. Силясь, она поднялась на пару ступенек выше и бросила кроткий взгляд в сторону Генри Хартголда, будто спрашивая разрешения подняться. Капитан кивнул и протянул руку ей навстречу. Поднявшись, Джоанна растерянно оглядела палубу.

— Не своего ли брата ты ищешь, милая? — заботливо поинтересовался капитан, склонившись над ней и придержав ее за руку.

Джоанна встревоженно посмотрела на него и нервно закивала.

— Мне очень не хочется расстраивать тебя, — с досадой заговорил Генри, — но твой брат решил сбежать от нас. Он оставил тебя, сердце мое. Так что мужайся, девочка, никто тебе не поможет.

Острым ножом что-то вонзилось в грудь Джоанны. Ноги ее ослабли от этой боли, и она пошатнулась. Голова закружилась, а в глазах проступили слезы. Она не поверила ему. Карл не убежал, он не оставил бы ее. Они убили его! Они убили Карла! Ей хотелось закричать. Ей хотелось броситься на проклятого капитана и выцарапать ему глаза, которые лицемерно смотрели на нее с сочувствием.

— Джоанна… — мягко заговорил он снова, пытаясь утешить ее, но девушка отшатнулась от него, и тогда он взял ее за локоть и, спустившись с ней по лестнице, завел ее в каюту. В какой-то момент нервы переполнили чашу терпения, и Джоанна зарыдала от горя утраты. В ней сейчас было столько ненависти и злобы, что силы переполняли ее, и ей хотелось взорваться.

Она оттолкнула его со всей силой, что была у нее сейчас в кулаках, а когда капитан попытался унять ее, она укусила его за руку, да так сильно, что у него проступила кровь, и он зашипел от боли. Но Джоанне и этого было мало. Она не понимала, откуда в ней столько силы и агрессии, она была в ярости и крушила всё вокруг до тех пор, пока Генри не скрутил ее, зажав ей руки в крепких объятьях.

— Сейчас ты успокоишься и пойдешь в свою каюту. Поняла? — сквозь зубы прорычал он ей на ухо. — Не надо было давать тебе чертов опиум. Ты сходишь с ума... Отоспись.

Она тяжело дышала, задыхаясь в его руках, но в конце концов поникла и расплакалась. Он втолкнул ее в маленькую каюту и запер ее на ключ.

— Это временные жизненные трудности, милая. Ты много раз справлялась до этого. Справишься и с этим. Надо только перетерпеть.

Джоанна упала лицом в подушку и разрыдалась во всю силу. Она дала себе волю и плакала до тех пор, пока у нее совсем не осталось сил. В конце концов она так устала, что попросту заснула. А проснулась вечером от громкого разговора за дверью и тут же поспешно поднялась.

Люди, находившиеся в капитанской каюте, общались на повышенных тонах, и по разговору было ясно, что ничем хорошим это не закончится.

— Вы на кого, сучьи дети, пасти свои разеваете?! — в гневе зарычал капитан Хартголд, вставая из-за стола. — Вы совсем страха лишись, черти?!

 Девушка подскочила с кровати и пристально взглянула в замочную скважину. Трое пиратов, среди которых затесался и доктор Фаулер, что-то требовали от своего капитана, и при них, что немаловажно, имелось даже оружие.

— Ты нас за дураков-то не держи! — возмутился один из пиратов и ударил кулаками по столу. — Мы тоже проливали кровь за это золото, и не тебе одному им владеть! Так что давай девчонку сюда. Нам надо с ней потолковать.

— Она не сможет с вами говорить, даже если очень сильно захочет, — гневно прорычал капитан Хартголд. — Доктор подтвердит. Нам нечего делить. Правда, доктор Фаулер?

Три пары глаз в тот же момент обратились к доктору, из-за чего он даже немного растерялся, и на его лбу выступила испарина.

— К сожалению, это так, но лишь временно…

— Зачем ты тогда, идиот, притащил нас сюда? — вспылил один беззубый верзила с пистолетом в руке.

У капитана Хартголда брови поползли на лоб от возмущения.

— Ах ты псина шелудивая! Значит, слухи не врут! — вспылил опять капитан и дернулся в его сторону. — Я так и знал, нельзя было доверять твоей наглой бессовестной роже!

Верзила с тесаком резко обернулся назад и опять пригрозил капитану, заставляя попридержать пыл:

— Стой на месте, капитан! Давай ключ, сейчас мы и проверим, кто из вас тут лжец.

Генри внезапно успокоился, пожалуй, даже слишком быстро, что было ему совсем не свойственно.

— Сейчас... Позвольте мне только взять ключи. — Он медленно отошел к своему столу и так же неторопливо начал копаться у себя в ящике. Один из бунтарей держал его на прицеле, другой был вооружен тесаком. Доктор стоял в стороне, не представляя особой угрозы.

 Под столешницей у Генри Хартголда хранились заряженный пистолет и нож. Он закрепил их еще тогда, когда его выбрали капитаном, и не надеялся, что ему придется их использовать.

Он извлек ключи из ящика и оглядел своих врагов. Самый опасный сейчас был тот, что стоял левее, держа в руках пистолет. С него надо было начинать.

Когда Генри Хартголд посмотрел в лица предателям, он как-то смущенно улыбнулся, будто рассчитывая на их милосердие, и бросил ключи тому, что держал его на прицеле.

Пират растерялся и на миг, схватив ключи, стал беззащитен. Этого несчастного мгновения хватило, чтобы вынуть из-под столешницы пистолет и выстрелить в предателя. Дальше всё происходило еще быстрее. Генри сию же минуту извлек нож и с той же холодной расчетливостью и даже грацией метнул его в другого заговорщика. Пират застыл с ножом в горле и упал на колени, хрипя и изрыгая кровь изо рта. Мука и боль отразилась в его покрасневших глазах, и он упал замертво. Остался доктор.

— Ты! — вскрикнул гневно капитан Хартголд. Он двинулся к своему врагу быстро и стремительно, разбив ему нос и очки одним ударом. Доктор упал на пол и беспомощно закрыл лицо руками.

— На что ты надеялся, мерзавец?! — закричал Генри. — Не разевай рот на мое добро! Оно тебе не по зубам!

Потасовка, разыгравшаяся в капитанской каюте, привлекла чужое внимание. За дверью послышался топот, и вскоре в каюту вбежал Томас Рэнни с дюжиной крепких ребят.

— Что тут случилось?! — вскрикнул громким басом Томас, увидев два трупа на полу и свалившегося на колени доктора с разбитым лицом.

— Бунт на корабле, Томас! Ты всё просрал! — неистово закричал Генри Хартголд.

 

Джоанна в очередной раз вздрогнула от шума, который поднял капитан, но глаз не отвела, всё так же пристально наблюдая через замочную скважину. Он ругался, проклиная всё, на чём свет стоит, не жалея ни ушей Джоанны, ни собственного здоровья, и уж тем более — своих людей, которые подвели его.

Когда из каюты вынесли трупы и выволокли доктора, наконец-то воцарилась тишина. Капитан Хартголд стоял, тяжело дыша. Он осмотрел свои окровавленные руки, оглядел каюту: лужи крови, которые размазались по полу, разбитые очки, парик, который слетел с доктора при первом же ударе — всё это странным образом его утешало, и дыхание его стало размеренным и спокойным, как и прежде. Он оглянулся на дверь, за которой всхлипнула Джоанна, и на его лице отразились сочувствие и доброта.

— Всё хорошо, девочка. Всё-ё-ё хорошо. Ты лучше не думай об этом. Тебе лучше бы отдохнуть, — спокойно сказал он ей в утешение и ушел следом за своими людьми.

 

На тихое море опустился сумрак, тяжелые облака окрасились в красный цвет, и заискрилась золотая дорожка, уходящая к горизонту. Черный силуэт, висевший на рее, подергивал ногами и раскачивался в такт с волнами. Слышен был только скрип натянутой веревки и шум синего моря.

Поздно ночью, когда капитан Хартголд вернулся со своего поста в каюту, он налил себе рому и устало опустился в кресло. Когда он расчистил стол от хлама, его взгляд остановился на карте. Глупая рожица в овальных очках с острыми зубами и с ножом в руке смешно угрожала ему с листа бумаги, и это заставило капитана улыбнуться.