21 Птичка запела

​

Проснувшись, Джоанна с удивлением поняла, что ее дверь больше не заперта, а даже напротив — она была приоткрыта и загадочно поскрипывала. Девушка поднялась с кровати и осторожно выглянула наружу. Вчерашние события напугали ее, и теперь она была заведомо осмотрительна. Прежде чем выйти, она украдкой взглянула в сторону стола и увидела за ним капитана Хартголда. Он тут же отвлекся от своих дел и отложил перо.

— Как спалось? — вдруг бодро поинтересовался он, что ввело Джоанну в ступор, и она неловко помешкалась. — Ну что ты встала в дверях? Проходи, позавтракай со мной. Ночка у нас выдалась трудная, но нам ведь и не привыкать, верно? — с улыбкой добавил он.

Джоанна нервно сглотнула и, подойдя к столу, села напротив капитана, неловко потирая плечи. Она мельком взглянула ему в глаза, но взгляд ее опустился ниже и остановился. Костяшки его правой руки были стесаны и порезаны от вчерашней драки, а на левой руке остался след от ее укуса, и девушка смущенно поджала губу и прикусила ее.

— Должен признать, Джоанна, ты вернула мое доверие к тебе. Не имея возможности говорить, ты всё-таки нашла способ, как предупредить меня об опасности. И я это оценил. Но я хочу, чтобы и ты оценила мою доброту. Теперь честь не позволяет мне держать тебя под замком, я больше не буду запирать тебя. Но! — На этом слове он сделал большой акцент и поднял свой обрубленный указательный палец вверх. — Это не освобождает тебя от долга. Ты поняла?

Девушка кивнула и опустила голову. В этот момент в каюту зашел Эрик с подносом и начал накрывать на стол.

— И знаешь, что еще, милая. Я подумал, а чего бы тебе не заняться делом. Труд заставит тебя взбодриться и отвлечься от мрачных мыслей. Да вот, например, помогла бы Эрику в камбузе. Я думаю, он будет не против. Правда, парень? — спросил он своего брата.

Юноша сперва растерялся от неожиданности и тут же закивал.

— Ну вот! И все при деле. Глядишь, и поправишься скорее.

Эрик обрадовался в душе, и его глаза засияли, хоть внешне он и не подавал виду. Налив чаю обоим, юноша на радостях удалился.

Капитан Хартголд долго и молчаливо изучал Джоанну. Она была просто разбита после вчерашних происшествий. Волосы ее были растрепаны, лицо — отекшим а глаза — красными, губы ее подрагивали, и казалось, что она вот-вот расплачется.

— Джоанна… — мягко заговорил Генри. — Я не тронул твоего брата, душа моя, если ты думаешь об этом. Он действительно оставил тебя. Я не лгу тебе. — Он умолк на мгновение и склонился к ней ближе. — Ты мне веришь?

Она нахмурилась и, сжав зубы, отрицательно покачала головой.

Капитан облокотился о спинку своего кресла и вздохнул от досады.

— Ну что ж… это и неудивительно.

 

Шел день за днем. Прав был Генри Хартголд: труд и смена обстановки пошли Джоанне только на пользу. И потом, она стала реже видеться с самим капитаном, и чаще всего ее окружали совершенно безобидные Эрик и Мартин.

С молодым коком у них сразу всё заладилось. Он был очень трудолюбив и никогда не отлынивал от работы, а что важнее всего, не перегружал Джоанну лишними задачами. Всё неловкое молчание, которое повисало в воздухе в ее присутствии, Эрик старался заполнить рассказами о пиратской жизни. Много было занимательных историй и даже смешных, но по сути, всё это было на фоне реальной жестокости, которая его окружала, а он то ли не замечал этого, то ли делал вид, что не замечает. Рассказы его иногда вводили Джоанну в глубокую тоску, а иногда вызывали горькую улыбку. А однажды, когда его истории закончились, он вдруг заговорил о том, что так долго держал в себе.

— Я так хотел бы тебе помочь, Джоанна, — вдруг сказал он, оторвавшись от своих дел.

Впервые за долгое время девушка начала слушать его внимательно. Она бросила мыть посуду и посмотрела ему в глаза.

— Скажи ты ему, где чертово золото, прошу тебя. Он ведь тебя не отпустит, ни за что... Я его знаю... Он такие дела творил, что тебе и не снилось. Прошу, не пытайся с ним бороться. Не пытайся его обмануть. Ты только навредишь себе. — Он взял ее руки в свои и в порыве чувств взволнованно поцеловал их. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Джоанна отстранилась от него. Не такой поддержки она ждала. Его слова никак ее не ободрили, а наоборот, только сильнее напугали. Эрик почувствовал ее холод и смутился. Чувство горечи, которое накатило на него в этот миг, вынудило его сдаться, и, стыдясь самого себя, он вдруг убежал, хлопнув дверью.

Не думала Джоанна, что всё так обернется. Что их дружба и, казалось бы, его добрые намерения приведут к такому повороту. Ведь его уговоры звучали как угроза, и даже невольно казалось, что всё это было сделано по указке капитана. 

Гнев закипел в груди, и Джоанна в сердцах смела посуду со стола. Оловянные тарелки громко загремели, ударяясь о пол. Звон, стоящий в ушах, будоражил и разжигал ее злость. Она скинула со стола еще одну тарелку, еще одну кастрюлю, пока что-то сильно не резануло ее палец, и девушка испуганно отдернула руку и чертыхнулась.

Слово, вылетевшее из уст, заставило ее замереть. Она беспокойно оглянулась по сторонам, сердце взволнованно забилось, а на лбу проступила испарина. Не приведи господь хоть кому-то услышать ее голос. 

Джоанна осунулась и совсем поникла. Медленно опустившись на пол и облокотившись о стол, она уставилась на свой кровоточащий палец. Всю ее трясло от напряжения, в ней будто что-то сломалось. Она не могла даже пошевелиться и просто беспомощно смотрела на капающую кровь.

Услышав шаги, девушка встревожилась, а через мгновение дверь отворилась, и на пороге появился капитан Хартголд с бутылкой рома в руке и явно сильно захмелевший.

— Знаешь, что, Джоанна! — с порога сказал он ей, даже не обратив внимание на то, что застал ее в большом беспорядке и в расстроенных чувствах. — Я подумал, может, ты составишь мне компанию сегодня вечером? Пить в одну глотку безумно скучно и бессмысленно. Мне нужен собеседник… ну, или хотя бы молчаливый слушатель. — Капитан Хартголд вдруг замер и прищурился, изучая обстановку. — А... у тебя тут что-то стряслось? — Сию же минуту он подошел к ней и присел на корточки совсем близко и, увидев ее окровавленный палец, вмиг расстроился и запричитал. — Ох, детка... Ну как же так? Как же ты теперь будешь мыть посуду?

Джоанна лишь пожала плечами.

— Вот и я не знаю, моя милая, — сочувственно заключил Генри, покачав головой,  и отпил из своей бутылки еще рому. — Дай-ка сюда свой пальчик. — Он обхватил руку Джоанны и не задумываясь взял ее пораненный палец в рот. Глаза девушки округлились, она натянулась как струна и смущенно отстранилась от него, упершись в стол. Эта неловкая молчаливая пауза напрягла только ее одну. Ей это показалось настолько ненормальным, пугающим и интимным, что она вмиг покраснела, и на лице застыло выражение недоумения и полнейшей растерянности. Этот ужасно волнующий момент показался ей вечностью.

— Ну вот, кровь больше не течет, — тихо сказал он и, подняв Джоанну на ноги, усадил прямо на стол перед собой. Капитан осмотрел пол, по которому были разбросаны тарелки, и вдруг взялся их собирать. — Ты знаешь, Джоанна, я тут подумал… мы всё-таки мало общаемся. И я скучаю по тому времени, когда вечерами мы подолгу сидели в моей каюте и занимались всякой ерундой… Я бы хотел заниматься с тобой ерундой чаще.

Джоанна насторожилась и съежилась, а Генри поставил тарелки на стол и, перекинув полотенце через плечо, принялся их мыть.

— Ты, конечно, не самый интересный собеседник сейчас, но я с теплом вспоминаю те времена, когда ты была посговорчивее и посмелее. А сейчас твое молчание меня даже раздражает… — Он бросил тарелку и, вытерев руки, посмотрел на нее. — И если честно... мне кажется, что ты притворяешься.

Всё похолодело внутри, Джоанна в ужасе распахнула глаза, и ее губы предательски задрожали. Генри заметил ее реакцию, и это его заинтересовало. Он подошел к ней ближе, да так близко, что у нее не было уже возможности спрыгнуть со стола. На его лице вдруг появилась нехорошая улыбка:

— Как ты думаешь, может, я тебя немного попытаю? А?

Джоанна в панике дернулась и попыталась отодвинуться, но он настойчиво обхватил ее плечи и притянул ее к себе.

— У-у-у-у, что это за взгляд такой? — хмуро спросил капитан. — Ты недовольна? Не пойму. Может, скажешь мне это словами? Ты всегда можешь сказать мне «нет», и я остановлюсь.

Джоанна, чувствуя свою беспомощность, сжала зубы и зажмурилась. Ей хотелось закричать, но она не могла. Потому что давно пообещала себе: что бы ни случилось, не сметь открывать свой рот. Молчать до конца, только молчание может ее спасти. Только оно позволило ей протянуть так долго, и она не собирается нарушать своих обещаний, что бы ни случилось.

Генри прикоснулся к ее волосам и залюбовался ими на мгновение, перебирая кудрявую прядь.

— Мне нравятся твои волосы, Джоанна. Они похожи на золото... — Он печально вздохнул и прижал прядь к своим губам. — А золото я люблю.

Девушка скривилась от неприязни и опустила голову, сжавшись в комок под его давлением. В этот момент кто-то спасительно для нее открыл дверь.

— А ну пусти ее! — раздался громкий голос Эрика. Капитан остановился и, недоумевая, обернулся назад. Его удивление очень быстро превратилось в возмущение, а затем и в гнев.

— Ты, щенок, мать твою, на кого голос поднимаешь? — гневно возмутился капитан Хартголд, выпучив глаза.

Эрик вдруг оробел на мгновение. Его напугала реакция брата, но, собравшись с силами, он всё же не отступил в этом бою:

— Я сказал, убрал свои грязные руки от нее!

Генри внезапно остолбенел от его нахальства, а гнев на его лице снова сменился на недоумение и даже в какой-то степени восхищение. Он смерил брата взглядом и обернулся к Джоанне, небрежно указав на него большим пальцем:

— Ты это слышала? По-моему, наш мальчик стал мужчиной! Ты посмотри на него! Каков боец! — гордо воскликнул капитан и двинулся к нему навстречу. — С чего это вдруг, Эрик? А ну-ка иди сюда! — Он грубо схватил брата за шиворот и выволок его наружу. Юноша сперва воспротивился, но все его попытки были тщетны.

Джоанна спрыгнула со стола и двинулась за ними, но капитан остановил ее и приказал не высовываться, захлопнув дверь перед ее носом. Девушка замерла на пороге и недоуменно проморгалась, затем, будто пробудившись, быстро защелкнула дверь на засов и беспомощно опустилась на пол у двери.

 

Хмурым утром следующего дня капитан Хартголд проснулся в тяжелом похмелье и захрипел как старик, потирая больную голову. Он оперся о стол и, дотянувшись до кружки, огорченно осознал, что она пуста. Раздосадованный этой неприятностью, он печально сглотнул и поковылял к выходу. 

Небо было серым, таким же, как настроение капитана, в котором не было ни намека на лучи света. Подняв усталые глаза и прокашлявшись, он обнаружил несколько человек, которые столпились у камбуза во главе с Томасом Рэнни.

— Ну, когда же мы жрать-то будем, а? — страдальчески проревел Генри Хартголд.

Томас Рэнни выступил вперед:

— Доброе утро, капитан!

— Не такое оно и доброе, — проворчал в ответ Генри и подошел ближе. — В чём тут дело?

— Это всё девчонка, — бодро ответил Томас.

Генри нахмурился в ожидании пояснения.

— Она объявила голодовку.

— Ну и бог с ней, пусть голодает, — безразлично сказал капитан.

— Тут дело в том, что голодовку она объявила нам. Заперлась в камбузе. Я уже и уговаривал ее, а она уперлась — и ни в какую.

Слова, сказанные Томасом, заставили Генри взбодриться.

— Подожди, она, что, заговорила? — встревожился он.

— Вовсе нет, это я образно выразился.

Капитан злобно впился глазами в первого помощника, но получилось не очень устрашающе, поскольку Томас Рэнни возвышался над ним, как скала, на полголовы.

— Тут надо лаской, — недобро прорычал Генри своему другу, хищнически прищурив глаза.

Капитан подошел к двери и тихо постучал в нее. Но, не услышав ничего в ответ, он медленно и вкрадчиво заговорил, припав щекой к двери:

— Джоанна, давай не дури, золотце. Ты не в том положении, чтобы бунт устраивать.

За дверью послышался шорох, и капитан уверенно оглянулся на своих людей, давая им понять, что, мол, сейчас всё будет. Но дверь, вопреки его ожиданиям, не отворилась, и это заставило его понервничать.

— Открой дверь, милая, — заговорил он тише, — и я тебе обещаю: я не буду ругаться на тебя, — ласково сказал он и развел руками, но в ответ услышал лишь вздох за дверью. — Я не собираюсь долго тебя упрашивать. Своим бездействием ты всё только усложняешь. — Он подождал некоторое время и, уже не выдержав, повысил голос: — Открывай немедленно! А то я дверь выломаю, и тебе не поздоровится!

Наконец, в камбузе началось какое-то движение, и Генри отступил в ожидании. Вскоре дверь отворилась, и он, торжествуя, зашел внутрь.

Перед ним предстала хмурая Джоанна. Первое, что он заметил, это отрезанные выше плеча волосы, торчащие в разные стороны. Генри оторопел, и его взгляд медленно опустился к ее ногам, рядом с которыми лежали золотые кудри. Он с сожалением и даже болью посмотрел на них.

— Ты… Ты мне это назло сделала, да?

Джоанна сердито смотрела сквозь растрепанные волосы на своего обидчика. Он боязливо потянулся к ее челке и откинул прядь назад.

— О, пресвятая Дева Мария, — взмолился капитан Хартголд. — Джоанна, ты похожа на мальчишку… — Он недоуменно покачал головой и тяжело вздохнул. — Хотя знаешь, что… — Он запнулся и тут же продолжил: — Не имеет значения. Утри сопли, подтяни штаны и принимайся за работу.

 

Погода в море целый день была гнетущая и непроглядно серая. Кто-то с мачты в тумане рассмотрел белые паруса и тут же засвистел. Поднялся шум, и Джоанна поспешила на палубу. Судно было не так уж и далеко, и это заставило ее встревожиться.

Капитан изучающе посмотрел в подзорную трубу и с уверенностью во всеуслышание заявил, что это их друзья на Доброжелателе. А это значило лишь одно: что при встрече старые знакомые пожмут друг другу руки и выпьют за здоровье. Поэтому в предвкушении попойки в команде тут же воцарились радостный галдеж и приподнятое настроение.

Генри Хартголд сначала было расслабился, но потом что-то его встревожило.

—  Джоанна, уйди с палубы! — скомандовал он ей и стремительно направился к корме корабля. Поднявшись наверх, капитан снова взглянул в подзорную трубу в поисках правды. А правда была в том, что никого из старой команды на Доброжелателе он не узнавал. Более того, он заметил, что порты пушек внезапно открылись.

— Ложись! — закричал он своей команде, и раздался ужасающий залп и грохот пушек.

Вбежав в камбуз, Джоанна грохнулась на пол от удара двери, которую сорвало с петель и разнесло в щепки.

 

Очнувшись, девушка чувствует страшную боль во всём теле и большую тяжесть над собой, которая сковала ее. В ушах стоит гул и сильно кружится голова — она будто пульсирует, готовясь взорваться. В глазах красная пелена, и всё ходит кругом, и ничего не стоит на месте.

Проморгавшись, она вдруг видит перед собой чью-то окровавленную руку. Джоанна вздрагивает от испуга, но через мгновение понимает, что это ее собственная рука, и она ее не чувствует. Осознание этого приводит ее в ужас. Она пытается ею пошевелить, но рука ее не слушается, а малейшее напряжение в теле вызывает нестерпимую боль в голове, и что-то багровое и вязкое расползается под ее щекой.

Из груди вырывается стон, который она больше не в силах сдерживать. Ей вдруг становится холодно, и пугающее ощущение одиночества приходит в ее затуманенную голову. Она чувствует, что умирает.

Осознание того, что она не может подняться, приводит Джоанну в ужас, и слезы сами собой льются по ее щекам. Кажется, смерть уже слишком близко. «Неужели это происходит со мной? Неужели это всё? Я умираю?» — в панике проносится в ее мыслях. — «Это нечестно! Я еще не всё попробовала в этой жизни. Я еще не всё увидела... Неужели я так и не успею полюбить и так и не стану любимой, никогда не узнаю вкус любви и не познаю радость материнства? Никогда не буду смеяться и никогда не увижу солнце? Неужели я так и не успею быть счастливой?»

Никто в этом мире не будет скучать по ней. И только капитан Хартголд будет плакать о потерянном золоте, которого у нее даже никогда и не было. Какая злая ирония. Какая злая судьба...

Она судорожно вспоминает всё, что с ней случилось за последнее время, всю ту короткую и несчастную жизнь, которую она жила не для себя. И ей стало так отчаянно жалко себя, что на смену приходит новый всхлип и новые слезы. Ей впервые по-настоящему страшно, а всё, что было до этого, не имеет уже никакого значения.

Ей хочется закричать, позвать кого-нибудь, но…

— Помогите… — тихо шепчет она, боясь, что ее кто-нибудь услышит, и в то же время желая этого большего всего на свете.

 

— Джоанна! — послышался чей-то громкий голос, и она пробудилась от забытья. — Где ты?

Тяжесть, которая придавила ее сверху, начала слабеть, и вскоре дышать стало легче. Она смутно увидела перед собой лицо капитана Хартголда. 

— Джоанна, детка, ты жива? Скажи что-нибудь… — Он запнулся, когда вытащил ее из-под завала, и крепко выругался, увидев ее лицо. — Девочка, как же так… 

Генри поднял ее на руки, и она без чувств уронила голову ему на грудь. Услышав биение его сердца, Джоанна в тот же миг погрузилась в беспамятство.

 

Непонятно, что…  но что-то цепляется за ноги и утаскивает в холодную темную бездну, скручивает ее слабое тело и тянет в ледяной ад. Дышать становится невозможно, и у Джоанны вырывается последний истошный крик:

— Нет! Нет! Нет! — в ужасе кричит она, вскочив с кровати, и смотрит перед собой. Взору что-то мешает, но она смутно видит перед собой встревоженного Мартина, который вскочил с кровати и замер у выхода. Тут Джоанна и поняла, что она сама себя выдала.

Мальчишка было дернулся к выходу, чтобы сообщить капитану новость, но Джоанна крепко ухватила его за руку.

— Куда ты собрался? — настойчиво выпалила Джоанна, еще находясь в полубреду.

— Сообщить капитану… — растерявшись ответил юнга.

— Не смей говорить ему правду! — вспылила девчонка, приперев его в стене. — Он не должен знать, что я могу говорить. Не должен… не должен… — твердила она в бреду. — Он убьет меня… не говори… поклянись!

— Клянусь… — испуганно ответил Мартин и так и не шелохнулся. Он беспомощно прижался к двери и растерянно замер.

Джоанна, отдышавшись отошла от него и, присев, потянулась к лицу. Что-то мешало ее взору, что-то не давало смотреть ей в полную силу, и она раздраженно сорвала повязку с лица. Но ничего не изменилось. Она попыталась проморгаться, но это лишь вызвало жгучую боль. Недоумевая и злясь на саму себя она потянулась к своему глазу и, почувствовав сильную боль, отдернула руку.

— Что случилось? — в панике шепотом спросила она.

— Мы ничего не смогли сделать… — испуганно пробормотал Мартин, стыдливо опустив глаза.

— Да что случилось, черт возьми?! — закричала она.

Юнга потупил взгляд и смущенно ответил:

— Осколок…