22 Большая ложь

​

Когда Джоанна вновь очнулась, на море была сильная качка, и девочке стоило больших сил вновь подняться с кровати. Она не понимала, сколько времени была без сознания и что происходит кругом. Всё, что ее сейчас волновало, это боль в левом глазу и невозможность видеть им.

– Джоанна, тебе лучше лежать, – торопливо сказал ей вслед Мартин, но она уже не могла остановиться. Хватаясь за стены, девочка вышла в капитанскую каюту и подошла к зеркалу. Опасливо взглянув в него, она со страха зажмурилась и тяжело задышала. Вид пустой глазницы привел ее в ужас, и ноги ее подкосились. Она судорожно натянула повязку обратно, боясь, что увидит это ужасное зрелище вновь. Подавив в себе горький плач от увиденного, Джоанна схватилась за дверной косяк и прижалась к нему, чтобы устоять на ногах.

Внезапно в каюту влетел капитан Хартголд и, не обращая ни на кого внимания, подбежал к столу и схватив пистолет. Он двинулся было наружу, но, заметив девочку, остановился в растерянности.

– Джоанна? – прошептал он.

Она неловко обернулась к нему, но, стыдясь самой себя, опустила взгляд в пол. Капитан быстро подбежал к ней и всучил ей в руки пистолет.

– Возьми его! Живо! – взволнованно приказал он. – Если кто зайдет сюда, не дай себя в обиду.

– Капитан, что происходит? – встревожился юнга.

Генри с жалостью посмотрел на мальчика.

– Плохи наши дела, ребятки… И если мы переживем эту ночь, то это будет чудо.

С этими известиями капитан вдруг резко развернулся и ушел, попутно прихватив с собой мушкет из кают-компании. Джоанна и Мартин переглянулись и последовали за ним, но, боясь выйти наружу, только приоткрыли дверь. Перед их глазами предстал хаос невероятных масштабов. Развороченный нос корабля был окутан перепутанным такелажем, и упавшая на бок мачта перекрывала проход справа. На палубе собралось много народу, и все они были очень злыми. Настолько злыми, что Джоанна готова была поклясться, что это был настоящий бунт. При этом корабль нехило шатало из стороны в сторону. Казалось, что он неуправляем, и его вот-вот перевернут могучие темные волны.

– Ты, Генри, херовый человек и ужасный капитан! Вот что я тебе скажу! Ты пытался утаить от нас одну маленькую, но важную деталь! – выкрикнул некий Чарльз Джонсон. Он всегда был особенно крикливым боцманом, и сейчас его было слышно громче всех. – Ты нас ограбил, ты решил не делиться с нами золотом, которое мы честно заслужили. Поэтому мы забираем последнюю лодку и девчонку! А твою лодку, приятель, расхерачило ядром, поэтому ты остаешься здесь! Будь капитаном до конца, покинь корабль последним! Или лучше совсем не покидай!

Генри Хартголд никогда не славился спокойствием, вот и сейчас не стал изменять себе. В нём всё внезапно закипело, да так сильно, что он быстро снял мушкет с плеча и направил его в сторону боцмана. Всё произошло так стремительно, что Томас Рэнни, стоявший рядом, не успел отреагировать и встал как истукан, напряженно озираясь.

– Отойди от лодки, с-с-собака! Никто не покинет корабль, пока я вам не скажу, сукины дети! Мачта сломана и судно трещит по швам, но общими усилиями мы еще сможем добраться до берега! А если вы сбежите как трусы прямо сейчас, вы сперва перегрызете друг другу глотки за место в шлюпке, и останется вас жалкая горстка! А это значит, что вы погубите и нас, и себя!

Все вдруг взвыли от недовольства. Поднялся сильный шум, но их утихомирил Чарльз.

– Воу-воу-воу! Капитан, наш корабль тонет! Тонет, черт тебя дери! Это ты всех погубишь, идиот!

– Тронешь лодку – и я убью тебя! – закричал капитан и быстро взвел курок. – Давай, рискни, с-с-сука!

Руки Генри тряслись от напряжения, он тяжело дышал, не отводя свирепого взгляда от Чарльза Джонсона. А потом ему пришла идея куда более безумная, и он тут же повернул ствол в сторону шлюпки и выстрелил в нее, пробив дно.

В тот же миг поднялся крик и началась потасовка. Для самого капитана всё закончилось сразу после глухого удара веслом по голове, и он мгновенно вырубился и грохнулся на палубу.

От увиденного у Джоанны из груди вырвался вскрик. Один пират внезапно двинулся в ее сторону, и девочка тут же испуганно заперла дверь и отбежала от нее. А Мартин сию же минуту спрятался за широкий обеденный стол. Раздался громкий стук, да такой сильный, что дверь была готова вот-вот слететь с петель. Джоанна взвела курок и приготовилась к бою.

Несколько ударов топором по двери заставили шпингалет слететь, и дверь с грохотом отворилась. На пороге появился огромный верзила и двинулся в сторону Джоанны. Девочка попятилась и выстрелила, но пуля лишь коснулась бедра. Пират схватил ее за шиворот, хорошенько встряхнув, и выбил пистолет из ее руки.

Мартин немедля схватил табурет и, подбежав сзади, со всей силы ударил верзилу по спине, но его детской силы не хватило, чтобы сбить его с ног, и пират одной своей ручищей оттолкнул мальчишку так, что юнга мгновенно отлетел от него на пару метров и ударился о стол головой.

Джоанна вскрикнула и забилась в крепких руках негодяя, но он ловко перекинул ее через плечо и вытащил наружу. В суматохе, которая творилась на палубе, девочка увидела краем глаза бездыханное тело капитана Хартголда, что привело ее в ужас еще больше. В горле встал ком, хлынули слезы отчаяния. Она сильнее забилась в руках пирата, и на мгновение ей удалось освободиться. Она упала на палубу и рванула к капитану, но добежать так и не успела. Ее вновь грубо подхватили большими руками и поволокли обратно.

Верзила попытался перекинуть ее за борт, чтобы заставить спуститься по лестнице в шлюпку, но Джоанна, вопреки его ожиданиям, укусила его за руку в не самый подходящий момент и, сорвавшись, упала прямо в черные волны.

Холод бурлящей воды ошарашил ее, и из груди вырвался истошный крик, который полностью поглотила водяная толща. Шок заставил ее быстро шевелиться, и она, не умея плавать, умудрилась вынырнуть из воды. Зажмурившись от жжения свежей раны и кашляя от попавшей в горло соленой воды, Джоанна только почувствовала, что какая-то неведомая сила схватила ее за шиворот и грубо втащила в шлюпку.

– Попалась рыбка! – раздался чей-то смех, и Джоанна в тот же миг оглянулась и увидела перед собой Чарльза Джонсона.

Девочка увидела, как сверху в шлюпку спускается ее похититель, но когда он добрался до них, боцман вдруг возразил:

– Приятель, для тебя здесь нет места! Извини! – Сказав это, Чарльз пнул верзилу ногой, тот сорвался с лестницы и с криком грохнулся в воду.

Джоанна увидела, как на ее глазах под накатившей волной скрылась лысая голова верзилы, и ее будто заклинило на мгновение. Она застыла, наблюдая за удаляющимся развороченным кораблем. Было ясно, что жизнь навсегда покинула это судно, и больше нет надежды на спасение. Жадно ища на палубе хоть одну живую фигуру, она тешила себя надеждой, что к борту вдруг подбежит капитан Хартголд, и она вздохнет с облегчением. И когда она в действительности увидела его и заметила, что он прыгнул за ней в воду, Джоанна невольно вскрикнула и дернулась к нему навстречу, но Чарльз схватил ее за шиворот и не дал ей выпрыгнуть из шлюпки.

– А ну не дергайся! – грубо крикнул он ей. – Ты еще мне пригодишься!

Девочка в ужасе наблюдала, жадно высматривая в темных волнах капитана Хартголда, но волны становились такими высокими, что он полностью скрылся из вида. Некоторое время Джоанна еще хваталась за надежду увидеть его вновь, но он больше не появлялся, и она, окончательно сдавшись, поникла, опустив голову, и тихо заплакала.

Достигнув берега, шлюпка заскрипела на песке и накренилась на бок. Джоанна перепрыгнула через борт и оказалась по колено в воде.

Начинало светать, и девочка, всё так же болезненно переживая, с надеждой посмотрела в море. Попутный Ветер скрылся где-то далеко за рифами, там, где кипела и бурлила шипящая пена. Горизонт был мертвый и безмятежный, и к утру море окончательно затихло.

С Джоанной в лодке было еще двенадцать человек, и все они были чужими и вызывали ужас. Но среди них странным образом затесался один молодой человек, которого она запомнила еще когда ее отец и капитан Хартголд захватили торговое судно по имени Лайм.

Этого парня звали Филип Хант. Тогда, давным-давно, он был отчаянным и бойким и с радостью согласился примкнуть к пиратам, но теперь его юношеское нежное лицо покрылось щетиной, румяные щеки стали впалыми, а под глазами виднелась усталость. Джоанна не упускала его из виду. Казалось, что, вероятно, этот человек мог быть бы ей союзником, но это были только ее догадки.

Командование этой небольшой группкой выживших взял на себя Чарльз Джонсон, и насчет его лидерства ни у кого не было никаких возражений. Они быстро и ловко разожгли костер, и Джоанна, мокрая до нитки, согрелась рядом с ним. Тут же они перекусили тем, что успели урвать со склада, но провизии оказалось так мало, что никто из них не смог насытиться, поэтому боцман велел нескольким людям отправляться в дебри леса на охоту, благо ружья с порохом и пулями они предусмотрительно прихватили в изобилии.

На пляже остались только Джоанна с Чарльзом и еще пара человек, в числе которых и был Филип Хант. Оба они пытались починить пробоину в лодке, рассчитывая еще на то, что она им точно сослужит службу. А Чарльз сидел у костра и прохлаждался в обществе Джоанны под видом ее личной охраны.

Одежда ее полностью просохла к обеду, но соль изъела ей свежую рану, и она то и дело поправляла повязку, испытывая при этом невыносимый зуд и страдания. Чарльз откупорил бочку с пресной водой и налил полную кружку.

– Иди сюда. Посмотрим, что там у тебя, красавица.

Джоанну больно кольнуло то, как он обратился к ней, ведь красавицей она себя больше никогда не смогла бы назвать. Но с усилием воли она подошла к нему, и он попросил снять повязку. Девочка на него лишь злобно взглянула.

– Давай снимай. Меня этим не напугаешь.

Джоанна сняла повязку, но, увидев гримасу отвращения, от стыда опустила голову.

– Господи… – взмолился он. – Такая была красивая девчонка. Ну что ж... на рынке невест ты уже не будешь так востребована, как раньше, но я хочу тебя обрадовать. Здесь на острове у тебя от женихов точно отбоя не будет. – Чарльз засмеялся, но почувствовав, что сказал лишнего, тут же смутился. – Боже, ну я и подлец. Если хочешь знать, я этим не горжусь.

Единственный глаз Джоанны покраснел и залился слезами. Она взяла кружку из его рук и промыла рану. В этот же миг ей стало легче. Она не забыла сполоснуть бинты и, высушив их под тропическим полуденным солнцем, вновь повязала их вокруг головы.

– Ты выглядишь дерзко, скажу я тебе, – подбодрил ее Чарльз, будто всё еще чувствуя свою вину перед ней.

Джоанна лишь хмуро взглянула на него и, сев у костра, уставилась в сторону моря.

– Знаешь что, Джоанна. У меня много вопросов, которые я бы хотел тебе задать. Но я не знаю, как из тебя выдавить хоть слово. Я слышал от покойного доктора, что это какой-то недуг, который лечится очень долго, и для этого нужен покой и тишина… – Он запнулся в замешательстве и иронично добавил: – Чего я тебе никоем образом дать не смогу. Но ты можешь хотя бы намекнуть, о какой сумме идет речь? Мне не дает это покоя. Понимаешь? Я так много лет ишачил на этих мерзавцев, и чем больше золота от меня скрыли, тем сильнее мой гнев, который душит меня и буквально не дает мне дышать. Скажи-ка, милая, ты сама-то видела это золото?

Джоанна задумалась на мгновение и, посмотрев ему в глаза, решительно кивнула. Этот жест был столь убедительным, что Чарльз с облегчением вздохнул и рассмеялся.

– Ну что же, мы на один шаг ближе к разгадке! – воскликнул он, потирая руки. – Ну а в каком виде это золото? Может... в монетах?

Девочка опять кивнула, из-за чего Чарльз пришел в большой восторг.

– А о какой сумме идет речь, Джоанна? Каковы размеры этого состояния? – Он оглянулся по сторонам и, увидев под собой бочку, ударил ее пяткой. – Ну-у-у, допустим, как эта бочка?

Джоанна вошла в раж, ее начала забавлять его настойчивость, и она, вопреки его ожиданиям, отрицательно покачала головой. Глаза боцмана подозрительно сузились. – Что? Больше?

Девочка твердо кивнула.

– Погоди-ка… Как две бочки?

Она опять отрицательно покачала головой, играя с ним в его игры, и Чарльз вовсю засмеялся.

– Ну, это уже слишком! Аха-ха-ха! Не хочешь ли ты сказать, что золота там было как три чертовы бочки?

Джоанна серьезно закивала, что привело его в неимоверный восторг.

– Аха-ха-ха-ха! – рассмеялся он и погрозил ей пальцем. – А мы с тобой точно подружимся, Джоанна! – Он упер руки в колени и вдруг серьезно заговорил: – Ну, а-а-а… где Билли спрятал это проклятое золото?

Джоанна смутилась и неуверенно посмотрела на него. Их взгляды пересеклись, и Чарльз застыл в ожидании чего-то. Он с минуту сверлил ее взглядом и сам не знал, что сказать.

Благодарение судьбе, эту неловкую долгую паузу нарушил шум листвы, и из леса вышли двое пиратов, которые под дулом ружья привели в лагерь капитана Хартголда.

Девочка замерла от волнения и приподнялась с песка, а Чарльз даже не встал с насиженного места.

– О! Смотри-ка, это же твой приятель! – издевательски воскликнул боцман. – Ну надо же, какая самоотверженность! Какое слабоумие! Видимо, денег и правда много, раз этот болван бросился в море, рискуя собственной жизнью. Но теперь, зная о масштабах его обмана, я хотя бы смогу честно и без колебаний назначить ему достойный приговор.

Когда капитана подвели к новому лидеру, Джоанна заметила, как Генри был изможден. Волосы его растрепались, а на лбу виднелась ссадина и сочилась свежая кровь. Он украдкой взглянул на девочку и посмотрел на боцмана брезгливо и неуважительно, что сильно раздосадовало Чарльза, и он поднялся, чтобы не чувствовать себя униженным и чтобы смотреть врагу прямо в глаза.

Но и тут Генри умудрился его опустить, начав говорить первым:

– Ну и что, доволен ты, кусок дерьма, что пустил на дно корабль и погубил так много людей?

На мгновение воцарилось недоуменное молчание, которое прервал несуразный насмешливый крик чайки, что развеселило Генри. Устало улыбнувшись, он добавил:

– Ну вот видишь, даже глупая птица смеется над тем, какой же ты болван.

Чарльз Джонсон разозлился и с размаху ударил его в живот, но, увидев на лице Генри боль, вдруг усмехнулся:

– Нет, вы посмотрите на него! Этот парень сделал из нас дураков, так долго водил нас за нос, привел команду в эти дикие края, находится в пяти минутах от собственной смерти, еще и огрызается! Ну не мерзавец ли? – возмутился Чарльз, разведя руками.

Джоанна нервно заозиралась, ища возможности побега, но кругом был только песчаный пляж и костер. В огне она-то и увидела свое спасение. Большая и увесистая палка слабо догорала, а между тем вес ее был весьма хорош, и сгорела только половина. А другой ее нетронутый огнем конец очень выгодно смотрел в сторону Джоанны, и рука сама собой медленно потянулась в ее сторону. Заметив это, Генри тут же аккуратно взглянул на парня стоявшего по правую руку от него. Из огнестрельного оружия только у него сейчас в руках было ружье, у Чарльза не было с собой даже сабли. Второй же парень имел при себе тесак, но стоял поодаль. Общая картина дала ему расставить правильно приоритеты, и теперь нужно было действовать наверняка.

– А может, мы обойдемся без членовредительства и сможем договориться с вами, господа?

Чарльз засмеялся:

– Что ты можешь мне предложить, Генри? Ты сейчас не в самом выгодном положении. Или ты этого еще не понял?

– Я хотел предложить тебе… вот что… – Капитан вдруг оборвал свою речь и глубоко задумался, ожидая чего-то.

Джоанна восприняла его слова как призыв к действию. Она в ту же секунду схватила из костра дубину и со всей силы ударила ею Чарльза по лицу. Не устояв, он вдруг повалился назад и, споткнувшись о бочку, грохнулся на песок.

В то же время Генри схватил ствол ружья и грубым рывком ударил рукоятью по лицу стоявшего справа, да так сильно, что у бедолаги хлынула кровь из носа. Капитан развернулся и выстрелил в парня с тесаком, который замахнулся над его головой. Он тут же грохнулся, и Генри быстро подобрал оружие, выпавшее из его руки.

– Скорее, Джоанна! – вскрикнул Генри, протянув ей руку.

Девочка еще раз впопыхах зарядила бревном Чарльзу по лбу, не дав ему подняться, и бросилась бежать. В одно мгновение они скрылись в густых джунглях, но позади раздался крик Чарльза:

– Скорее, скорее! Они побежали туда! Быстро за мной!

Джоанна бежала со всех ног по не протоптанным дорогам вглубь леса, не менее опасного, чем разгневанные пираты позади, с человеком, который был ей врагом, но внезапно стал ей другом. Но другом ли в действительности?

Пока она неслась сквозь колючие ветки, которые били ее по лицу, рукам и ногам, в голове роилась ужасно разъедающая мысль о лжи, в которую она всех втянула. И как долго она сможет ее еще вынашивать? И что будет, когда капитан Хартголд узнает правду? Тогда всё и решится, и она в итоге узнает, кто он ей в конце концов – враг или друг. А пока она крепко сжимала его руку, не отставая ни на шаг, боясь упустить его как свою последнюю надежду на спасение, как человека, который ей стал вдруг слишком дорог.

Свист пуль позади только щекотал нервы, и Джоанна то и дело вздрагивала от выстрелов. Прибежав к ручью, у которого была возможность спрятаться, Генри быстро затолкал ее под корни засохшего дерева и затаился вместе с ней. Оба они тяжело и громко дышали, и капитан сделал ей жест о том, что пора успокоиться. Они вместе сделали это усилие и затихли. Большой тесак Генри прижал к груди, готовясь напасть первым на того, кто покажется из-за угла.

Внезапно послышался шорох и шаги. Джоанна аккуратно взяла камень из-под ног и приготовилась ко всему. И как только чужая нога показалась в поле их зрения, капитан выскочил из-за спины и схватил человека за горло, опрокинув его на спину. Его жертва кряхтела и звала на помощь. Джоанна, окончательно охладев в душе, ударила его булыжником по голове, и он тут же обмяк.

Генри спрятал тело под дерево, подобрал ружье и его саблю и показал жестом Джоанне снова спрятаться. Девочка подобрала брошенный капитаном тесак и вновь затаилась, тяжело дыша.

Капитан Хартголд осторожно оглянулся по сторонам и, увидев движение, тут же пригнулся. Это был Чарльз. В одной его руке был пистолет а в другой – сабля. Увидев перед собой своего бывшего капитана, боцман незамедлительно выстрелил в него и задел его плечо. Генри скривился от боли, но ранение его не остановило. Он бросился в сторону Чарльза, поняв, что стрелять ему больше нечем.

Откинув бесполезный пистолет, Чарльз тут же отразил удар нападавшего и от силы его руки прогнулся и чуть не упал, но это позволило ему отбежать в сторону.

Джоанна осторожно выглянула из-за укрытия, наблюдая за дракой. Оба они были выносливыми и крепкими и в силе не уступали друг другу. Гремел лязг металла и шум листвы, гремели и проклятья из их уст. И капитан, и его боцман хорошенько измотали друг друга, пока Чарльз вдруг не совершил критическую ошибку. Размахнувшись, он ударил острым лезвием в дерево. Ствол крепко схватил саблю и не отпустил, когда боцман потянул ее за себя. В этот момент Генри и нанес ему решающий удар, который заставил Чарльза вскрикнуть и упасть на колени. Кровь хлынула из раны, и он бессильно повалился на бок.

Джоанна выбежала из укрытия, не в силах больше стоять в стороне. Всю ее трясло от перенапряжения. Она увидела Чарльза, который корчился и стонал на земле, но, на удивление самой себе, восприняла это как нечто обычное и не стоящее ее внимания. В какой именно момент она стала холодна к чужой боли, девочка даже сама не заметила – всё вдруг стало так просто и так жестоко, как в мире животных, где ошибки не прощаются, а слабые погибают.

Предусмотрительно оглянувшись по сторонам, Джоанна подбежала к капитану, но он внезапно остановил ее жестом руки. Краем глаза капитан увидел что-то светлое среди обильной тропической зелени. Филип Хант растерянно смотрел на него глазами, полными страха, и грудь его нервно вздымалась. Он даже не взял в руки ружье, оно так и висело у него за спиной.

Генри решительно двинулся в его сторону, сжимая в руке окровавленную саблю, и юноша вдруг попятился и грохнулся на спину, споткнувшись о торчащий корень.

– Нет, нет, нет! – взмолился он, пытаясь отползти от капитана, но Генри был непреклонен и, склонившись к нему, схватил его за ворот. – Прошу вас, пощадите! Я не сделал ничего плохого!

– Почему ты не убежал, когда у тебя было время? Ты ведь понимаешь, что я теперь не оставлю тебя в живых?

Лицо молодого человека исказилось от ужаса.

− Капитан… − растерянно пробубнил юноша. – Я не хотел вас предавать, сэр… Я не хотел! Так вышло… − оправдывался он, цепляясь за свою жизнь.

− Да ну? Филип, пора становиться мужчиной и отвечать за свои поступки, – равнодушно сказал Генри, и его спокойствие пугало юношу еще больше.

− Сэр… простите мне мою трусость. Я испугался тогда, я пошел с ними, но я не хотел! – с трудом признался Филип, краснея сам за себя и уже плача от невыносимого стыда. – Я и не думал вас предавать, я думал, что... всё кончено.

− Для тебя может быть и да, – хладнокровно промолвил капитан.

− Ах, прошу вас, сэр, дайте мне шанс! Я не хочу умирать трусом!

Капитан Хартголд задумался на минуту, глядя на Филипа. И пусть уже не было доверия к этому молодому человеку, который так просто перешел на пиратское судно по своей воле, вероятно, руководствуясь одним лишь ветром в голове, но этот мальчишка не был ни убийцей, ни вором, на его лице не отразилось еще ни единого порока. Он был так молод и наивен в своем представлении об окружающем мире, это был как раз тот возраст, когда весь мир перед тобой, когда всё кажется нипочем, когда ты дышишь, и каждый вздох воспринимается как должное. Возраст, когда ты еще не думаешь, что скоро начнешь совершать ошибки, о которых будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

− Нужна большая смелость, чтобы назвать себя трусом, – тихо сказал капитан и протянул саблю юноше. – Добей Чарльза – и пойдем.