24 Хозяева острова

 

Очнувшись, капитан Хартголд тут же осмотрелся по сторонам, удивляясь самому себе, что так беспечно заснул в неподходящий момент. Джоанна тут же проснулась от шороха, и, невольно заметив движение, оба устремили свой взор в сторону моря. Это был плот, собранный на скорую руку, на котором плыл, к их удивлению, не один Филип, но и еще три человека. Очертания этих людей Генри сразу же распознал. На плоту также были Эрик, Томас и юнга Мартин.

Капитан взволнованно поднялся на локтях, не веря своим глазам, но не улыбка была на его лице, вовсе нет. Брови его приподнялись, он тяжело задышал, и губы его задрожали от переизбытка чувств. Он тут же поднялся с песка и бросился к ним навстречу.

Генри помог им вытащить плот на сушу и при первой же возможности крепко обнял Эрика. Радостной и трогательной была их встреча. Братья, думавшие, что больше никогда не увидятся, не стеснялись в своих чувствах, и Джоанна, глядя на них, сама того не желая, прослезилась и тут же вытерла щеки. 

Здоровяк Томас Рэнни весело загоготал при встрече с капитаном и по-братски обнял его. Как всегда, он был полон сил и энтузиазма, чего нельзя было сказать о его двух юных спутниках. Эрик крепко стоял на ногах, но морально был вымотан, а что касалось Мартина, то он выглядел таким измученным и бледным, что еле держался на ногах. Мальчишка вцепился в сундук с провизией, боясь, что его уронят в воду. Глаза Мартина были полны ужаса и усталости, но он слегка приободрился, когда капитан снисходительно, по-отцовски потрепал его за волосы.

Как выяснилось позже, эти трое готовились покинуть судно, как только представится возможность, но из-за того, что команда предателей оставила их без лодки, они замешкались. А учитывая, что Мартин панически боялся идти вплавь, Томас и Эрик начали искать решение этой проблемы. Пока они решали, как поступить, судно внезапно село на мель. Разбитое и раскуроченное, оно так и застряло кверху кормой на рифах. Поэтому они и решили, что вернее будет просто остаться на месте и спокойно заночевать здесь, а днем, когда море утихнет, всё перевезти на сушу. И вот теперь они здесь.

При виде Джоанны сердце Эрика сжалось от боли. Девочка была буквально растоптана суровой реальностью, как морально, так и физически. Она сидела, скрючившись в тени, мучаясь от изнурительной жажды. Плечи ее редко поднимались от тяжелого дыхания. А на повязке вокруг головы виднелась запекшаяся кровь.

Юноша налил в кружку пресной воды из бочки, которую им удалось спасти при крушении, и, присев напротив Джоанны, напоил ее. Она жадно выпила воду, пусть даже не первой свежести – сейчас это было уже не важно.

Генри украдкой взглянул на них обоих и как-то смущенно отвернулся. В нём сейчас кипела буря эмоций, то были чувства и вины, и сожаления, и отчаяния, и, вероятнее всего, чувство бессильной ревности, которое возникло в его сердце слишком внезапно, чего он даже устыдился.

– Я рад что вы здесь, друзья мои, – печально заговорил капитан, – но откровенно, говоря радоваться нам нечему. Мы буквально окружены врагами. И чтобы выжить, нам надо будет еще изрядно попотеть и пролить не одну пинту крови. Потому что сейчас врагов так много, что я теряюсь в догадках, что из этого – меньшее зло. – И капитан с печалью поведал своим спутникам о том, как обстоят дела на этом богом забытом острове.

Томас насупился и оглянулся:

– Ну что ж, оружие у нас есть, а чтобы свалить отсюда, нам потребуется не лодка, а чертов корабль.

Взгляды капитана Хартголда и его помощника пересеклись.

– Разгромим испанцев и заберем свое, – твердо заключил Генри.

– Их же чертовски много, – возразил Эрик.

– Тогда, мой дорогой брат, нам придется быть очень хитрыми.

– А что мы будем делать с девушкой? – влез в разговор Филип.

Генри обернулся назад и тревожно взглянул на Джоанну. Она была так слаба и беспомощна, что от ее вида в груди невольно начинало болеть. Девочка, чувствуя, что стала обузой для всех, собралась с силами и, неуклюже пошатываясь, поднялась на ноги. Ее попытки казаться в норме выглядели мужественно, но при этом отчаянно жалко.

– Нет, нет, милочка, тебе придется переждать в укромном месте до нашего возвращения.

Джоанна с ужасом приняла  приговор капитана, догадываясь, что они могут и не вернуться вовсе. Она обреченно вздохнула, понурив голову, понимая, что никакого другого варианта для нее быть не может.

Капитан Хартголд поспешно открыл сундук, привезенный с корабля, и вынул из него мушкет с припасами.

– Не будем терять время. На разведку пойдут все, кроме Джоанны. Ты, Мартин, – обратился капитан к юнге, – как бы молод ты еще ни был, тебе придется сегодня стать мужчиной, поэтому смотри, как заряжается мушкет, и мотай на ус или что там у тебя под носом.

– Это сопли, сэр, – с горькой иронией ответил Мартин и вытер лицо, шмыгнув носом.

– Ну-у-у… – протянул капитан в замешательстве, увидев покрасневшие глаза мальчишки. –  Не вешай нос, парень. Всё не так плохо, как кажется на первый взгляд. Самое главное – чтобы нас не нашли индейцы, потому что с ними договориться будет сложнее, чем с кем-либо. Ведь они чертовски непредсказуемы. 

Капитан ободряюще похлопал Мартина по плечу и усмехнулся. Юнга взбодрился, вытер глаза и, заинтересованно вытянув шею, принялся наблюдать за тем, как капитан чистит оружие и заряжает его.

– Запомни, парень, мушкет надо держать в сухости и чистоте. Ты будешь нас прикрывать. Ясно?

– Да, сэр, – твердо ответил юнга и кивнул.

В бою юному Мартину еще не доводилось участвовать, поэтому он с гордостью и честью принял этот вызов и с благоговением потянулся за мушкетом, который приготовил ему капитан Хартголд. Но мальчик даже не успел коснуться заветного мушкета, так как их покой нарушил шелест листвы. В одно мгновение из леса выбежали полуголые смуглокожие люди. Несколько дикарей с криками и визгами быстро окружили их и наставили на незваных гостей длинные острые копья. 

Юнга растерянно посмотрел на капитана и тут же разочарованно опустил руки.

Генри замер с мушкетом в руке, нервно сглотнул и чертыхнулся. Он быстро осмотрел и посчитал врагов. Всего их было семь человек, каждый из них был крепким, сильным воином, с множеством бренчащих бус из ракушек и с устрашающей боевой окраской на лице. Эти люди, судя по всему, видели белого человека и раньше, поэтому их настрой был ясен как белый день. Они не потерпят здесь гостей и не будут ни с кем церемониться.

– Спокойно, спокойно… – тихо заговорил Генри сквозь зубы своим людям. – Без паники…

Один из индейцев, очевидно, самый дерзкий и молодой, подошел к капитану ближе остальных, и его копьё оказалось прямо перед носом Генри. Это заставило его напрячься как струна и даже немало разозлиться. Дерзкий дикарь криками и жестами потребовал у врага оружие. И тут капитан Хартголд окончательно понял, что надурить их не удастся, и ему нехотя пришлось передать мушкет индейцу. То, что он был заряжен, заставило Генри понервничать, ведь любопытный дикарь уж очень беспечно начал осматривать и крутить его в руках, держа пальцы у самого спускового крючка и заглядывая прямо в дуло. К изучению присоединился один из его собратьев, и это могло повлечь за собой еще более печальные последствия. Дерзкий индеец, казалось, быстро разобрался, в чём дело, и как-то неуклюже направил дуло мушкета в грудь капитана Хартголда.

– Э-э-э… Нет, нет, не надо так… – И он аккуратно увел мушкет в сторону. Индеец что-то закричал на своем языке, и его собратья тут же наставили копья на строптивого пленника, что заставило Генри моментально поникнуть и угомониться. Он поднял руки так, чтобы они видели, что он безоружен и не имеет никаких дурных намерений. Этот простой и ясный язык жестов был понятен даже для дикарей, и они поутихли и, быстро собрав всё оружие, копьями указали пленным путь.

Дорога сквозь тропический лес в самую глубь острова местным давалась легко, чего нельзя было сказать об их белых пленниках. Часа через два они изрядно измучились и еле волокли ноги. Джоанне было еще тяжелее, чем другим, и она на последнем издыхании плелась в конце всей вереницы пленных, которую замыкали еще трое индейцев. Жар заставил ее всю раскраснеться, голова ее при этом сильно кружилась, одно неловкое движение – всего лишь торчащий из земли корень, который она не заметила, – привел к сокрушительному падению. Капитан Хартголд тут же бросился к ней, но три копья застали его врасплох на пути к Джоанне.

– Я просто помогу, – спокойно объяснил он тем, кто слушал его, но не услышал. – Тихо, тихо… – Он опустил ладони вниз, давая понять индейцам, что оно того не стоит, а затем очень медленно опустился к девочке. – Ох, моя милая, не вовремя ты прилегла, – тихо прошептал он ей и взволок ее на себе спину. – Ты только держись.

Девочка что-то невнятно промычала ему на ухо и, обхватив его руками, положила голову ему на плечо.

К счастью, их путь вскоре закончился, и перед их взором предстала небольшая деревушка. Она представляла собой множество достаточно крупных по размеру хижин округлой формы. Сооружены они были из деревянных жердей, соломенных циновок и пальмовых листьев. В центре деревни находилась ровная площадка, очевидно, для разных мероприятий, как это полагается у любого более или менее цивилизованного народа.

Местные жители здесь были удивительно похожи друг на друга. Все они были небольшого роста, но крепко сложены, весьма широкоплечи и коренасты. Почти все как один были острижены под одну гребенку: густая челка и длинные волосы сзади. И не очень-то они стремились прикрыть свою наготу. Дети, к примеру, все щеголяли в чём мать родила, ну а что касается женщин, то они довольствовались короткими юбками из сухих листьев и яркими украшениями на груди, которые едва прикрывали пикантные части тела. Мужчины здесь тоже носили юбки или набедренные повязки. В целом, весь срам был прикрыт, и для человека с большой земли их нагота не являлась чем-то совсем из ряда вон выходящим. 

Белые люди вызвали большой интерес у местных жителей. Всё в них было непривычно. Они были значительно выше, на лице у двоих из пленников росли бороды, что для мужчин этого племени было совсем не свойственно. Причудливая одежда и обувь тоже не остались без внимания. Дикари пытались подступить поближе, чтобы внимательнее изучить их или хотя бы просто потрогать.

Пленников вывели на главную площадь и обступили кругом. Капитан Хартголд снял со спины свою драгоценную ношу и поставил на ноги. Джоанна пошатнулась и вцепилась в его руку, боясь упасть. Всю ее по прежнему трясло от озноба, она нервно озиралась, ища спасения извне, но со всех сторон на нее смотрели неприветливые глаза чужаков. 

Навстречу к ним вышел пожилой мужчина, одетый немного иначе, чем его соплеменники: на нём красовался головной убор из перьев и накидка. Увидев его багровую раскраску на грозном лице, Джоанна от страха и бессилия почувствовала слабость в ногах и рухнула на землю. Капитан Хартголд бросился было к ней, но вождь остановил его громким криком. Он хмуро взглянул на белых людей и остановился на лежащей без сознания девочке. Указав на нее пальцем, он громогласно что-то сказал своим людям, и они тут же подхватили ее и куда-то унесли.

Это вызвало бурю эмоций у капитана Хартголда, он вдруг попытался возразить, но его быстро угомонили тычками в спину и удержали на месте, скрутив ему руки за спиной так сильно, что он вынужден был упасть на колени. Он в гневе зарычал от бессилия и злобно взглянул на вождя. Этот старый человек одарил непокорного пленника холодным колючим взором и отдал последний приказ, после которого их увели прочь. 

Индейцы усадили пленных спиной к столбам по двое и связали их руки позади так крепко, что тяжело было пошевелиться. Сама их темница больше напоминала курятник, нежели тюрьму, и представляла собой решетку из толстых прутьев, крытую большими пальмовыми листьями.

Первое время рядом кружились любопытные дети, рассматривая и изучая белых пленников. Для них, очевидно, это было что-то доселе неизведанное, поэтому интерес так долго не отпускал их. А через некоторое время ребячий энтузиазм погас, и они разбежались кто-куда.

Капитан Хартголд был в ужасном отчаянии, но, по обыкновению, не подавал виду. Непонимание того, что их ждет, пугало его больше всего. А невозможность договориться с индейцами заставляла его сокрушаться в собственных мыслях. Он был сейчас раздражен, ужасно голоден и абсолютно бессилен. Никогда еще в жизни его так не пугало будущее. Он истер руки в кровь, пока пытался выбраться из связавших его оков, но всё это было тщетно.

– Смотрите, капитан. Они разводят костер… – в ужасе произнес Филип, связанный у него за спиной. – Что-то мне это не нравится…

Генри поднял взгляд и, увидев дым, нервно сжал зубы. Бедняга Мартин вдруг опять начал шмыгать носом, а Томас, связанный с ним на пару, попытался толкнуть его плечом.

– Ну, по крайней мере, нас наверняка пригласят на ужин, – попытался утешить он юнгу, но мальчик только сильнее захныкал. Шутка оказалась не такая уж и смешная, и Томас сам вдруг погрузился в беспросветную тоску от своих умозаключений и понурил голову.

Ждать спасения было совершенно бессмысленно.

 

Когда наступил вечер и зажглись огни, в деревне прибавилось шума. Издали послышался энергичный ритм барабана и запели женщины. Индейцы причудливо танцевали вокруг костра и громко кричали, будто у них был какой-то праздник. Казалось, они давно позабыли о своих пленниках.

Капитан с любопытством вглядывался в танцующие фигуры на фоне костра. Их дикие танцы выглядели опасно и устрашающе, в них было много страсти к жизни и огня, и оттого выглядело всё это действо весьма завораживающе и даже пугающе. На мгновенье ему показалось, что среди этих дикарей он увидел чужака. Он мелькнул в толпе и внезапно исчез. Это был высокий и стройный мужчина с кудрявой копной черных волос. Генри прищурился, не веря своим глазам, но позже, сколько бы он ни вглядывался вдаль, больше он не видел его. И ему уже начало казаться, что он просто бредит. Если же среди индейцев живут белые люди, то шанс на спасение у них всё-таки есть. Но капитан так и не понял, кого он увидел у костра. Он устало зажмурился и опустил голову, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, от звериного голода, который пожирал его изнутри и делал его всё более раздражительным и злым.

Задремав от усталости всего лишь на мгновение, Генри провалился в пустоту, но что-то резко пробудило его. Это был выстрел, который эхом прокатился по лесу, и капитан тут же поднял голову.

– Что это было, Боже Всемогущий?!  – вскрикнул Томас, выпучив глаза от неожиданности, и завертелся на месте.

В деревушке началась паника и поднялся крик. Все побежали кто куда, мужчины похватали копья. Генри и его спутники безмолвно наблюдали за происходящим и в растерянности оглядывались по сторонам. Позже они услышали испанскую речь, и всё сразу стало ясно. Эти негодяи бросили якорь здесь не только для того, чтобы починить корабль. Дикий остров мог дать им гораздо больше, чем они рассчитывали, когда прибыли сюда. С животной страстью они бросились на местных женщин, снося всё на своем пути. Под сабли попадали не только мужчины, но и дети и старики. Испанцы начали хватать жителей деревни и связывать их по рукам и ногам.

Капитан Хартголд, тревожно дыша, посмотрел на дом, в который увели Джоанну еще днем, и она так и не вышла оттуда. Она всё еще была там, в сознании или без, абсолютно беззащитная, и, по всей видимости, совсем одна. Не ровен час, кто-то из любопытства заглянет в этот дом, и тогда… Он даже не осмеливался думать о том, что будет тогда, и молча беспомощно смотрел в ее сторону в надежде, что всё обойдется.

Но к сожалению, всё пошло именно так, как он предчувствовал. Один из испанцев обратил-таки внимание на этот тихий дом, стоящий в стороне, и зашел внутрь, по-хозяйски убрав навес.

Капитан Хартголд замер и забыл, как дышать. Боль в груди рыком рвалась наружу, но он молчал, сжав зубы. Пошел отсчет времени на секунды, всё чаще и чаще начало биться его сердце, и всё ближе была развязка.

Через мгновение испанец вывалился из дома, плашмя упав на спину. Пытаясь отползти, он закричал от боли, потому что одна его нога в месте щиколотки была сильно порезана.

Внезапно навес в проходе откинулся, и из темноты показалась хрупкая маленькая фигурка. Джоанна гневно дышала, глядя на свою жертву сверху вниз. Лицо ее было холодным и непривычно ожесточенным, волосы взлохмачены, а на губах виднелась кровь. Она стекала по подбородку и капала на ее рубаху, оставляя багровые следы.

Как только мужчина попытался подняться, девчонка резко набросилась на него с ножом. Она успела ударить его в грудь пару раз до того, как он начал защищаться. Тогда она со всей силы и злости, что у нее было, ударила его в горло и била до тех пор, пока он не обмяк под ней и его шея не превратилась в изрезанное месиво.

Окровавленные по локоть руки опустились, и Джоанна застыла, сидя уже на бездыханном теле. Ее единственный здоровый глаз будто остекленел, и она уставилась в пустоту, пытаясь осознать происходящее, но времени на это не было, и взгляд ее тут же нервно забегал. Она пришла в себя и тревожно оглянулась по сторонам. 

Деревня горела, все разбежались кто куда, а саму Джоанну даже не заметили в общем шуме и царившей панике. Дрожа от напряжения, она быстро поднялась и, увидев побледневшее лицо капитана Хартголда, который взволнованно смотрел на нее сквозь клетку, тут же бросилась к нему на помощь. Девочка быстро разломала незамысловатый замок на входе и перерезала веревки на руках у капитана Хартголда и Филиппа.

Филипп быстро схватил нож у Джоанны и помог освободиться другим.

– Держимся вместе. Отступаем в лес, – скомандовал капитан, выйдя из клетки и выпустив всех наружу. Последней осталась Джоанна, и он, тяжело дыша, посмотрел на нее. В его глазах сейчас было столько сочувствия, боли и вины за то, что он позволил ей пережить всё это. На мгновение он вдруг схватил девочку и крепко обнял, но тут же отпустил. Джоанна будто пробудилась ото сна, взгляд ее прояснился, и она взбодрилась и последовала за всеми вместе с капитаном.

Укрываясь от шальных пуль, вместе они миновали самое пекло и приблизились к густому лесу. Под их ногами лежали бездыханные тела индейцев, но кто-то из них подавал признаки жизни и стонал от боли. Среди них капитан случайно заметил одного убитого испанца, рука которого еще сжимала саблю. Генри тут же подхватил ее, но, услышав позади душераздирающий крик молодой женщины, обернулся.

  Один из испанцев волок бедняжку за волосы, громко изрыгая проклятья, а девушка, совсем еще юная, сопротивлялась подобно дикой кошке. Она царапала его лицо и пыталась вырвать ему глаза. Она извивалась и рычала, вся ярость дикого хищника была в ее хрупких руках и острых зубах. В конце концов испанец умудрился всё же утихомирить ее, хорошенько ударив по голове прикладом мушкета. Девушка обмякла и пошатнулась, схватившись за разбитый лоб. Еще мгновение – и второй удар заставил бы ее упасть на землю, но рука испанца только замерла в воздухе, и в тот же момент из его груди вырвалось окровавленное лезвие. Враг успел лишь распахнуть глаза, но так и не сумел увидеть лицо своего убийцы. Девушка растерянно подняла заплаканные глаза на своего спасителя. Генри, с таким же холодным выражением, как и в момент убийства, взглянул на молодую индианку и протянул ей руку.

Девушка в шоке смотрела на него, не понимая, как действовать дальше. Вся в слезах, она истерила и только привлекала внимание. Капитан, не думая больше ни секунды, схватил ее за плечи и быстро увел ее с поля боя, толкнув ее в руки Томаса.

– Подержи ее! Она немного не в себе, – поспешно бросил капитан.

Девушка какое-то время билась в истерике, но поняв, что эти люди ей не враги, со временем угомонилась и затихла. Лишь изредка из ее груди вырывались беспомощные рыдания.

 

Прошло время, и к рассвету в деревушке наступило гробовое молчание, а на смену тишине поднялся плач. Бой наконец утих, и враг ушел, забрав с собой человек двадцать пленных. Как бы ни были воинственны и сильны индейцы, их копья и топоры против огнестрельного оружия белого человека были смехотворны, и всё, что им оставалось делать, это пожинать плоды своего поражения.

На месте процветающей деревни к утру ничего не осталось. Сгоревшие дотла дома и клубящийся дым, море крови и море боли. Мертвецы застилали собою землю, а оставшиеся в живых женщины и дети подняли крик. Все были поглощены своим горем и утратой, и никому не было дела до освободившихся белых пленников, которые вышли из леса.

Капитан Хартголд осмотрел деревню. Он много видал в своей жизни, но такого зверства еще видеть не доводилось. Переступая через трупы, он наткнулся на маленькую девочку, лет пяти. Она прижалась к убитой женщине, но не плакала, а находилась в каком-то оцепенении и ожидании, что мать ее проснется. Генри остановился, глядя на ребенка, и тяжело вздохнул. Он приложил ладонь к лицу, убирая волосы с мокрого лба, откинул саблю и присел на корточки.

Маленькая индианка подняла свои большие черные глаза. Генри, немного помедлив, молча протянул ей руку. Его жилистая большая рука со следами чужой крови заставила ребенка насторожиться, но преодолев страх, девочка внезапно потянулась к живому мужчине среди мертвецов, и он взял ее на руки.

Уйдя с поля боя, он вышел к одному из уцелевших домов, на пороге которого сидела пожилая женщина. В ее глазах стояли слезы, а узловатые старческие руки покорно лежали на коленях. Увидев на руках у мужчины ребенка, она радостно подскочила и потянула к девочке руки. Забрав у чужака дитя, она расплакалась и убежала в дом.

Генри оглянулся по сторонам, и внезапно в поле его зрения попал вождь племени. Он сидел на земле с разбитой головой и плакал, а утешал его, как ни странно, не его собрат, а белый мужчина. Генри зажмурился и помотал головой, не веря своим глазам. Значит, вчера он ему не померещился. Здесь, среди индейцев, и вправду жил белый человек. Одежда его износилась, будто он прожил на этом острове не один год. Он впитал местную культуру, здешний язык и даже внешне стал походить больше на индейца, чем на белого человека.

Капитан Хартголд неспешно подошел к ним и вопросительно уставился на этого загадочного незнакомца.

– Ты кто такой, черт тебя возьми?