4 Захват судна

​

Джоанна в растерянности стояла у двери, уставившись на совершенно незнакомого ей человека. Он встал из-за стола и еще более угрожающе нахмурил седые брови. Это был мужчина преклонных лет, но всё еще не растерявший былую стать. Его офицерская выправка и гордо задранный подбородок, одежда и движения — всё буквально дышало благородством, однако взгляд его был высокомерным и даже презрительным. Джоанне этот человек сразу не понравился. Впрочем, как и она не понравилась ему. Ее вид действительно сейчас был жалким и неприглядным. На лбу сияла налитая кровью шишка, которая позже обещала превратиться в синяк внушительных размеров. Волосы выбились из косы, торча в разные стороны, а юбка была измята, будто ее пожевала и выплюнула корова.

— Мне надо поговорить с капитаном Билли Райдером, — собравшись с духом, потребовала Джоанна.

— На «Лайме» капитан — я! Джереми Уэсли, — гордо представился мужчина, одернув камзол. — А вы, милочка, кто, простите?

— Я его дочь, — последовал странный ответ, который не просто не удовлетворил капитана Уэсли, а даже еще сильнее разозлил.

Джоанна будто опомнилась и помотала головой, гоня прочь пьяный дурман:

— Послушайте, тут какая-то ошибка! — Она растерянно схватилась за голову и обрушилась проклятиями. — Черт возьми, какая же я дура!

— Ошибка? Еще как! Это ошибка всей вашей жизни! По прибытии на Сент-Винсент я сдам вас властям, и вы сядете за решетку!

— Постойте! Но где мой отец? Я же видела, он взошел на ваше судно! Куда он подевался?

— Не знаю, о ком вы говорите, но ко мне заходил один подозрительный тип, представился купцом, и имя его было не Билли Райдер. Кстати, возможно, это действительно был ваш отец, так как разило от него не меньше, чем от вас, милочка.

— Эй! Да я не пила вовсе! — возмутилась Джоанна такому оскорблению.

Капитан Уэсли быстро подошел и, грубо схватив девушку за руку, выволок ее на палубу.

— Может, кто-нибудь объяснит мне?! — громко крикнул капитан во всеуслышание, и на него тут же обратилось множество любопытных глаз. — Как на судно попало вот это чучело?

Джоанна вскипела от злости, и ее глаза загорелись гневом:

— Эй, полегче! Я все-таки дама! — возмутилась она вновь, повысив тон.

— Знаешь что, дамочка, — с издевкой сказал он. — Я тебе сейчас обеспечу дамские покои, и с этими удобствами ты пропутешествуешь о-о-очень долго. 

Капитан толкнул ее в чужие руки, и Джоанна тут же растеряла всю свою уверенность.

— За решетку ее!

 

Оказавшись в темном закрытом помещении в самых недрах торгового судна, Джоанна, обхватив холодные железные прутья, обреченно уставилась на далекий и единственную полоску света, падающую из люка. Здесь было сыро и пахло какой-то гнилью. Подозрительный шорох в темных углах иногда вносил разнообразие в тишину, но каждый раз этот звук заставлял девушку вздрагивать.

Джоанна была в большом замешательстве, граничащим с паникой, а на глаза сами собой наворачивались слезы. Здесь не было никого, кто бы мог увидеть их, поэтому она дала им волю и разрыдалась, опустившись на колени. 

В каких только ситуациях Джоанна ни была раньше, но эта оказалась самой глупой и самой безнадежной из всех, что ей довелось пережить. У нее не было с собой денег, чтобы откупиться и вернуться домой. Не было ничего, что могло бы подарить ей хотя бы надежду.

Перед глазами невольно всплывали самые жуткие и страшные последствия ее глупого поступка, о котором она будет жалеть всю свою последующую жизнь. Вот она на суде, а вот уже в тюрьме. Возможно, ее даже продадут за долги по прибытии в порт. Или еще хуже, она может вполне оказаться в публичном доме, и там ей придется отдаваться каждому проходимцу за деньги, которых никогда не хватит для того, чтобы вернуться домой. И вот она спустя годы, никому не нужная, потасканная и утратившая молодость и красоту, бродит по улицам, прося милостыни. Так и закончится ее жизнь, не успев начаться.

А как же мечты и надежды, которые которые она лелеяла до этого злосчастного дня? Неужели все должно было разбиться о дно ее никчемной жизни? А ведь ей совсем недавно казалось, что она, наконец, повзрослела.

 

Время шло. Девушка с замиранием сердца смотрела на исчезающий лучик. Темнота ее пугала, особенно сейчас, когда в душе не было просвета. Прошли еще считанные минуты, и наступил мрак, которого Джоанна так боялась. Она уткнулась лбом в колени и зажмурила глаза, чтобы не видеть и не ощущать на себе этой пожирающей темноты.

Внезапный свист и последующий взрыв заставили Джоанну встрепенуться. Морское чудище, поглотившее и пленившее ее в своем чреве, затряслось и затрещало. Девушка услышала отдаленный крик паники и вскочила с места, прильнув к холодной решетке. Она все сразу поняла. Фантазии о будущем были слишком наивны. Она умрет гораздо раньше.

Следом за взрывом в борт корабля с невероятным грохотом врезалось еще одно ядро. От толчка Джоанна упала на пол и закрыла голову руками. В ушах звенело, в груди все еще билось, а руки дрожали, и дрожало все вокруг. Она открыла глаза и увидела свет, который рвался внутрь через пробитую щель — вместе со светом сюда волнами нагоняло и воду.

Девушка с ужасом вцепилась в решетку, начала ее трясти и звать на помощь, но через некоторое время, вконец охрипнув, она поняла, что до нее нет никому дела. На верхней палубе было очень шумно, и все ходило ходуном, и никому не было покоя.

По ту сторону борта раздался угрожающий звериный рев и лязг сабель, этот демонический крик заставил девушку содрогнуться от ужаса. Последовали выстрелы, и что-то острое вцепилось в обшивку корабля. Два борта сблизились и ударились друг о друга, в трюме опять стало темно.

Джоанна притихла, затаив дыхание. Прошло еще несколько минут, и она услышала стремительные шаги и английскую речь.

— Помогите! — бессильно вскрикнула девушка.

Темные коридоры озарились светом лампы, и перед Джоанной предстало несколько человек весьма подозрительной наружности. Она сразу поняла, что перед ней были не матросы с «Лайма», а самые настоящие пираты. Выглядели они крайне угрожающе, но девушка даже виду не подала, что напугана. Она сжала прутья своей решетки и серьезно осмотрела своих «спасителей», которые почему-то не торопились ее освобождать.

Один из них поднес лампу к ее лицу, и Джоанна зажмурилась от света.

— Эй, глядите-ка парни, это ж девчонка! — с радостью и восторгом сказал здоровенный пират. Его друзья весело загалдели, и громила вновь заговорил. — За что сидите, прелестная барышня?

Джоанна еще с детства уяснила, что нельзя показывать свой страх псу, иначе он разорвет тебя, почуяв твою слабость. Поэтому она избрала другой путь.

— Человека убила, — хладнокровно ответила она. — И тебя убью, если будешь задавать дурацкие вопросы.

Раздался взрыв хохота. Эта ее неслыханная дерзость привела разбойников в дикий восторг и расположила к себе. Джоанна с усилием натянула улыбку, пытаясь подыграть им.

— Может, вы меня освободите, раз уж идете мимо? — осторожно поинтересовалась она, когда их смех стал угасать. — Здесь вода хлещет, а я простудиться боюсь.

Они вновь загоготали.

— Это единственное, чего ты боишься сейчас? — поинтересовался здоровяк, еще раз взглянув ей в глаза и склонившись к ней.

— А разве мне следует бояться чего-то еще?

— Эй, Пинки! — обратился громила к тонкому и щуплому пирату. — Давай сюда ключи.

— Я их не нашел, — неуверенно ответил тот. Голос его был тонким, а речь шепелявой. И сам пират был каким-то потерянным и расслабленным, будто где-то летал.

— Олух! — вскрикнул раздосадованный верзила, замахнувшись большим кулаком. — Клянусь морским дьяволом, ты самое никчемное и бестолковое существо, которое только могла породить матушка природа!

Пинки лишь пожал плечами, равнодушно глядя на громилу.

Неожиданно в трюме послышались шаги, и раздался резкий хриплый голос, который Джоанне на удивление показался знакомым.

— Томас, какого черта вы там застряли?! Я же сказал, одна нога здесь, другая там!

Человек, которому принадлежал этот голос, подошел к пиратам и обратил свой грозный взор в сторону решетки. Он прищурился во мраке и внимательно рассмотрел пленницу в свете лампы:

— А ты что тут делаешь, курносая?

Джоанна, не смогла ответить на вопрос, а лишь замерла в растерянности. Перед ней стоял тот самый Генри Хартголд, сжимая в одной руке пистолет, в другой — абордажную саблю. Лицо его было яростным и пугало не меньше, чем его приятели. Джоанна отшатнулась от решетки и прижалась к стене:

— Я…я… — растерялась девушка, пытаясь подобрать слова. — Я просто хотела найти папу, но… но его здесь не оказалось. И… и… я…

Генри Хартголд внезапно засмеялся в голос, и звучало это как-то по-злодейски. Джоанну от этого смеха перекосило, и даже мурашки пробежались по спине.

— Он с вами? — набравшись смелости, спросила она.

— Да, моя милая, он с нами, — с усмешкой ответил Генри Хартголд и тут же обратился к своим друзьям. — Джентльмены, перед вами дочь самого Билли Райдера, так что затяните ремни потуже и постарайтесь быть галантными, насколько сможете, конечно. А теперь отойдите! — резко скомандовал капитан и направил пистолет в сторону замка.

Раздался выстрел, пуля с искрой ударилась о металл и отрикошетила, угодив прямо в лоб рядом стоящего Пинки. Он упал навзничь, так и не успев понять, что случилось.

— Пинки! Мать твою! Я же сказал отойти! — брызгая слюной, гневно закричал капитан на мертвого пирата, но быстро успокоившись, тяжело вздохнул и убрал со лба прядь засаленных волос. Он обернулся к своим людям, размахивая дымящимся пистолетом, и обеспокоено заговорил: — Все же видели? Это была случайность. Так ведь, джентльмены?

— Да, капитан, — поспешно ответил Томас. И двое парней, стоявшие за его спиной, тут же закивали.

— То-то же, — заключил капитан и, бегло взглянув в глаза каждому из них, добавил, — А теперь ступайте и займитесь делом.

Когда его люди скрылись в темноте трюма, Генри Хартголд открыл решетку и любезно пригласил девушку выйти. Джоанна с опаской взглянула ему в глаза на выходе и, находясь в каком-то оцепенении, прошла мимо, стараясь не смотреть на труп.

— Не знаю как ты, но я даже рад этой встрече. А как обрадуется твой отец! Он будет просто вне себя от счастья, — с игривой улыбкой сообщил он. 

Джоанна лишь нервно сглотнула, ничего не ответив своему спасителю.  Когда же капитан подвел ее к выходу, то остановился, придержав дверь, хитро взглянул на девушку и добавил:

— Ты значит у нас любишь приключения?

 

Оказавшись на палубе, Джоанна остановилась, осмотрев все вокруг. «Лайм» зажали в тиски два пиратских судна, вцепившись в жертву острыми крюками. Но следов боя нигде не было: ни убитых и ни раненых, никаких последствий после такого шумного абордажа, кроме как развороченного с правой стороны борта. Как выяснилось, этот надменный и самовлюбленный капитан Уэсли оказался тем еще трусом и сдался пиратам даже без сопротивления.

Прежде Джоанна не раз слышала от моряков истории о пиратах. Из этих россказней она запомнила, что пираты, как правило, сначала делают предупреждающий выстрел из пушки, и если жертва дает отпор, то позже пощады не стоит ждать. Они вырежут и выпотрошат всех на своем пути, но если жертва после предупреждения поднимает белый флаг, то в этом случае никого не тронут, а только вычистят трюмы до основания и, возможно, даже предложат место в команде.

Случалось и такое, что захваченные суда попросту сжигали, а пленных жестоко убивали, подвергая их самым страшным пыткам, какие только можно себе представить. А порой доводилось слышать даже романтичные и красивые рассказы, но не всем им можно было верить.

Оказавшись в одной из подобных историй, Джоанна окончательно и бесповоротно поняла, что никакой романтикой тут не пахло вовсе. А пахло тут скорее порохом, кровью и смертью. 

Пленных выстроили в одну шеренгу, лица их были бледными и напуганными. Матросы, офицеры и даже капитан Уэсли опустили головы, боясь взглянуть в глаза захватчикам.

 Генри Хартголд поставил Джоанну в конец шеренги и отошел в сторону, заняв положение напротив. Девушка тут же побледнела и слилась с общей массой пленников, а когда она увидела отца, ее ноги и вовсе подкосились. Джоанна с болью в груди смотрела на него, не зная, радоваться ей или плакать. Какое-то гнетущее и разъедающее чувство зародилось в ее сердце.

Отец с важной походкой, очевидно, чувствуя себя в море хозяином и повелителем, расхаживал по палубе, заложив руки за спину.

— У вас есть выбор, джентльмены, — громко заговорил капитан Райдер. — Вы можете и дальше вести свое жалкое существование. А можете присоединиться к нам. И я обещаю, ваша жизнь заиграет новыми красками. Быть пиратом — это вам не рабский труд. Это свобода выбора. Равноправие! Это демократия, мать вашу!

— Складно поет этот капитан Райдер, — тихо сказал пленник, который стоял рядом с Джоанной. Это был молодой человек лет восемнадцати, высокий, светловолосый с легким пушком на подбородке.

— Что ты сказал, щенок?! — раздался свирепый голос капитана Райдера, и он подошел к нему ближе.

Молодой человек тут же бесстрашно шагнул вперед и во всеуслышание заявил:

— Я готов служить под вашим началом, сэр! — не теряя самообладания, отчеканил паренек.

Предводитель пиратов подошел к нему вплотную:

— Как тебя зовут, юнец?

— Филипп Хант, сэр!

Билли Райдер положил руку ему на плечо и по-доброму улыбнулся. Капитан хотел было ему что-то сказать, но ничего так и не прозвучало. Ибо краем глаза Билли заметил до боли знакомое лицо. Он весь побагровел от злости, но не стал кричать при всех, а только схватил свою дочь за шиворот и выволок из общего строя.

— Займись ими. Я сейчас вернусь, — угрюмо бросил капитан Райдер  Генри Хартголду и увел Джоанну прочь.

 

Билли со злостью втолкнул дочь в свою каюту, а когда она обернулась, залепил ей такого звонкого леща, что девушка чуть не свалилась с ног.

— Какого черта ты забыла на этом проклятом судне?! Как ты там оказалась?!

Джоанна потерла щеку и взглянула на отца со слезами.

— Я видела, как ты взошел на судно, и пошла за тобой. А тебя там не оказалось! А теперь ты здесь! Я не знаю, что мне сказать… — уже всхлипывая, вскрикнула Джоанна.

Билли закрыл лицо рукой, потирая веки от усталости:

— Ох, Джоанна, какая же ты дуреха…

Он снял треуголку, бросив ее на стол, вытер лоб и вновь взглянул на дочь. Джоанна стояла посреди каюты, обхватив себя руками, и тряслась от напряжения.

— Откуда эта шишка?

— Я ударилась, — тихо прошептала она, всхлипывая, и утерла сопли тыльной стороной руки. — Меня бросили за решетку, за то что я тайно пробралась на судно.

— Мы с тобой еще поговорим. Сиди здесь. Никуда не рыпайся, — бросил небрежно он, пригрозив пальцем, и двинулся было к выходу, но Джоанна его внезапно окликнула:

— Постой! На «Лайме» еще должен быть Карл, но… но я его не видела…

Билли затрясло от злости:

— Черт! Дети, вы меня с ума сведете! — негодуя, вскрикнул он и ушел, хлопнув дверью.

 

Оставшись в полном одиночестве, Джоанна беспокойно огляделась по сторонам. Ей было страшно и некомфортно здесь, хотя, если говорить о комфорте, то безусловно в этой каюте он был обеспечен.

Красные бархатные шторы обрамляли высокое окно, перед ним находилось капитанское кресло, обтянутое кожей, а напротив стоял массивный стол. На нем были разбросаны карты, навигационные приборы и инструменты. Вдоль стен висели шпаги, пистолеты, ковры, портреты каких-то людей, лица которых Джоанне ни о чем не говорили. Справа у стены стоял буфет, полный книг, причудливой посуды и разных статуэток, которые принадлежали иным культурам.

Увидев всё это, Джоанна еще больше помрачнела. Ей вдруг сразу стало ясно, ради чего отец бросил свою семью. В то время, когда он наслаждался украденной роскошью, всеми благами и яствами, она с надеждой и болью в сердце смотрела на горизонт, думая о том, жив ли он вообще. Едва ли он вспоминал о дочери, когда упивался своими победами в окружении своей шайки головорезов.

 

Торговое судно мало-помалу набирало в себя воду и постепенно начало крениться на правый бок. Пробоина ниже ватерлинии была сделана пиратами неумышленно, а скорее по неопытности одного из канониров. К всеобщему сожалению, ничего исправить уже было нельзя, и, посовещавшись, капитаны решили посадить пленников в шлюпку и отпустить их, а там пусть хоть бог, хоть сам дьявол решает, жить им или умереть.

Немного позднее пираты обнаружили еще одного пленника, который до того испугался, когда начали стрелять, что забился аж в самые глубины трюма. И, вероятнее всего, парнишка там бы и нашел свою смерть, если бы его не вытащили за ноги из-под завала тюков.

Карл никогда не был смельчаком, разве что только на словах, а говорил он всегда много и не по делу. Вот и сейчас он затараторил как одержимый. Начал выдумывать небылицы, говорить, что он из богатой семьи, и если его вернут домой, то непременно получат большой выкуп. Все это Карл говорил Томасу Рэнни, который за шиворот вел его на палубу. Здоровяк лишь усмехнулся и велел мальчишке заткнуться, а еще многозначительно добавил, что презирает богачей и что с радостью «раздавил бы такую гниду».

Мальчишка сглотнул слюну и замолчал, а в голове тем временем заметались, как молнии, самые страшные мысли. Он тут же вспомнил мамины слова, которые поначалу не воспринял всерьез: «…Среди них нет женщин, и они не гнушаются ничем, Карл, слышишь, ничем!» Холодок пробежал по спине, и он помотал головой, гоня дурные мысли.

Когда Карл очутился на палубе, его грубо толкнули, и паренек неуклюже повалился к ногам одного из пиратов.

Генри Хартголд неспешно раскурил сигару и вдохнул крепкого табака, прищурив глаза от удовольствия. Взглянув на пленника, капитан смачно сплюнул на пол и, зажав сигару зубами, оголил хищнический оскал.

Вид пирата внушал ужас, у Карла даже сдавило грудь, и он кашлянул. Этот морской разбойник выглядел как самый отъявленный негодяй, побывавший ни в одном бою. На его лице красовалось несколько шрамов, а руки, оголенные по локоть, были просто исполосованы рубцами. На одной из них даже отсутствовал указательный палец.

— Ты чей будешь-то? — вдруг заговорил с ним этот дьявол.

— Говорит, что из богатой семьи, — вставил свое слово Томас Рэнни, прежде чем Карл решился ответить.

Генри Хартголд сладостно оторвался от своей сигары, будто от губ любовницы, и еще раз внимательно осмотрел пленника, подойдя ближе, да так близко, что его пах оказался перед лицом юноши. Для самого Карла это оказалось не только унизительным, но и провокационным и ужасно пугающим моментом.

— Да что-то он не шибко смахивает на богатенького, — хрипло сказал капитан.

Поняв, что ложь разоблачена, Карл вытаращил глаза и более не соображал вообще ничего. Он тут же взмолился и упал лбом пирату в ноги.

— Пожалуйста! Я сделаю все что угодно, но только не насилуйте меня!

Раздался громкий всеобщий смех, однако, капитан Хартголд не засмеялся, он лишь удивленно застыл над мальчишкой, глядя на его вызывающую позу.

— Ты знаешь, парень, вот клянусь богом, до этого момента у меня даже и мысли такой гнусной не было, — сказал капитан и неторопливо обошел Карла сзади, оценивая его с другого ракурса. — Но, признаюсь честно, — он умолк и драматично вздохнул, а его люди затихли и замерли в ожидании, — твои пылкие речи разволновали меня и даже разожгли в моих чреслах огонь. Я…я… в полной растерянности. Я смущен и напуган…

Смех пиратов новой волной окатил Карла позором и бесчестием с ног до головы. Он зажмурился и вдруг почувствовал жесткий сапог, который уперся в его спину и придавил к полу.

— А ну снимай штаны!